Возраст любви
Шрифт:
— Пойдем, господин. Аргел права. Тебе нужно успокоиться, иначе не обретешь ясность мысли.
Она привела Мирина в свою комнату, раздела, разделась сама и налила два кубка вина. Они легли в постель, и Горауин тихо спросила:
— Могу я предложить тебе утешение, господин?
Но Мирин покачал головой.
— Нет. Особенно после того, что я видел сегодня.
— Расскажи то, что не хотел поведать другим, — осторожно уговаривала она Мирина, искусной рукой массируя его толстую шею. — Нельзя держать это в себе, как злого духа, господин. Что ты увидел у Мриддин-Уотер?
Мирин застонал, как
— Кольцо из следов, а в середине глубокий отпечаток тела моей дочери. Мужчины, стоя на коленях, держали ее за руки и ноги, широко разведя бедра, вынуждая покориться. А между ее ногами снова отпечатки коленей. Не знаю, сколько мужчин становилось между ними, насилуя Джунию.
Он залпом проглотил вино, отставил чашу и, уронив на грудь голову, громко всхлипнул.
Горауин молча обняла его и позволила выплакаться. И когда прерывистые звуки затихли, потребовала:
— Я хочу, чтобы ты снова вспомнил, как все было.
— Не могу! — тоскливо вскричал он.
— Ты должен! — настаивала она. — Ты видел в круге еще какие-то следы ног? Думай, господин, думай.
Мирин долго молчал, прежде чем ответить:
— Нет. Никаких. Погоди! Одиночные следы рядом с отпечатками коленей.
— И ничего больше? — допытывалась она.
— Нет, — медленно протянул он и повторил, уже настойчивее:
— Нет!
— В таком случае Джунию скорее всего изнасиловал один мужчина. Пусть это послужит тебе малым утешением.
— Правда? — ахнул он, хватаясь за ее слова как за соломинку.
— Если других следов нет, значит, только один человек повинен в подлом деянии, господин. Менее гнусным оно от этого не становится, но скорее всего ее изнасиловал мальчишка. Сам знаешь, какая ужасная репутация у его отца. Жаль, что сын пошел в него.
— Я убью его! — повторил Мирин.
— Разумеется, господин, но только после того, как священник обвенчает его с Джунией. В этом случае найти ей подходящего мужа будет куда легче. Пусть она и невинная жертва, вряд ли какой-то мужчина согласится взять опозоренную девушку, — рассуждала Горауин. — Только, господин мой, тебе не удастся наказать де Боунов в одиночку. Ты должен попросить помощи у лорда Мортимера.
— Хочешь, чтобы все узнали о моем бесчестье? — возмутился Мирин.
— Лорда Мортимера можно убедить не выдавать нашу тайну, особенно если он узнает ужасную правду. Он благородный человек и сумеет добиться того, чего не сможешь ты.
— Чего именно? — удивился Мирин.
— Беспрепятственно пробраться в Аграмант, без боя и кровопролития, — пояснила она. — Сейчас важнее всего выкупить Джунию и Бринна, обеспечив тем самым их благополучное возвращение. Лорд Мортимер сможет поторговаться с де Боуном. Как только мы вернем твоих сына и дочь, можно с чистым сердцем штурмовать Аграмант. Осада будет долгой, Мирин. Не хочешь же ты, чтобы дети попали в самый водоворот схватки? Де Боун убьет их из чистой злобы.
Мирин надолго задумался, позволяя Горауин массировать ему шею.
— Да, любимая, ты права. Но поверит ли де Боун, что мне нужны только дети?
— Конечно, поверит, — усмехнулась она. — Посчитает тебя слабаком, пославшим лорда Мортимера вести переговоры вместо того, чтобы прийти с оружием. Он настолько жаден, что согласится взять выкуп. Мы дадим ему
— Но до поместья лорда Мортимера несколько дней пути, и как убедить его согласиться? Что, если он откажется мне помочь?
— Не откажется. Лорд Мортимер — человек тщеславный, и твои мольбы о помощи ему польстят. Он не таит против тебя зла, Мирин, и будет потрясен, узнав о том, что сотворил де Боун.
— Ведь это означает, что придется оставить сына и дочь, особенно Джунию, в замке де Боунов еще на много дней. Одна мысль об этом разбивает мне сердце.
— Беда уже случилась, господин, — откровенно ответила Горауин. — И теперь лишний день-другой ничего не изменит. Кроме того, осада вряд ли будет удачной. Аграмант слишком хорошо укреплен. Нужно придумать какую-то уловку, с помощью которой мы сможем захватить де Боунов.
— Ты умнейшая из женщин, Горауин! — восхищенно прошептал он. — Какое счастье, что ты у меня есть!
— Это правда, господин мой, — смеясь, согласилась она.
— Ты сняла с моей души тяжкое бремя, — признался он. — И в моем иссушенном сердце расцвела надежда.
Мирин допил вино и поднялся с постели.
— Пожалуй, мне лучше пойти к Аргел и рассказать о твоих мудрых советах.
Он поднялся и натянул тунику.
— Только не говори, что это я посоветовала, господин. Пусть считает, что ты сам, обдумав все хорошенько, решил, как поступить. Аргел — твоя жена, и ты не должен принижать ее из-за любви ко мне. Если бы ты провел этот последний час с ней, она скорее всего предложила бы то же самое.
— Вряд ли, — покачал он головой. — Аргел — женщина хорошая, но не обладает твоим острым умом, любимая. Если я выдам твои мысли за свои, она поверит мне. Благослови ее Бог, доверчивая милая душа!
— Не стоит недооценивать се, господин, ибо сердце Аргел принадлежит тебе и она всеми силами исполняет свой долг перед Пендрагонами, — спокойно ответила Горауин.
Мирин наклонился и поцеловал ее в губы.
— Мудрое создание, — повторил он со смешком и пошел к двери. Горауин покачала своей золотистой головкой. Она любила Мирина. Но он отнюдь не отличался сообразительностью, особенно там, где требовалась дальновидность. Однако сейчас ее гораздо больше волновало, сможет ли лорд Мортимер убедить де Боунов принять выкуп за детей. Де Боунам не было нужды похищать Джунию и Бринна. Почему они вновь разожгли почти угасшую вражду? И почему посчитали необходимым изнасиловать Джунию? Возможно ли, что лорд де Боун задумал уничтожить всех Пендрагонов? Но с какой целью?
По сравнению со страданиями, которые пришлось вынести Джунии, все неприятности старших сестер казались детской игрой.
Горауин решила, что сейчас все равно ничего не придумает. Она слишком устала. Утром голова прояснится. Да и Мирин сегодня не вернется к ней. Пережитый кошмар вряд ли позволит ему любить женщину в эту ночь и, возможно, еще много последующих ночей.
Утром Мирин послал гонца к лорду Мортимеру. Тот вернулся через четыре дня вместе с лордом Мортимером и его сыном. Их сопровождал и Рис Фицхью. Обитатели «Драконьего логова» очень удивились его прибытию, поскольку в Эверли как раз началась жатва.