Возраст третьей любви
Шрифт:
– Мы вертолета дождемся, – мгновенье помедлив, ответил Юра. – Они на лодках попадают, а нас вертолет заберет.
– Думаешь, нас заметят? – так же осторожно спросила Женя. – Нет, Юра, я совсем не боюсь, но…
– Туман развеется – и заметят, – ответил он. – Не век же он будет туманиться. К тому же у меня ракетница есть. Выстрелим, как только вертолет услышим.
Юра показал Жене ракетницу, похожую то ли на обрез, то ли на старинный дуэльный пистолет, и зачем-то объяснил, как ее надо держать и на что нажимать.
– А
– Да на всякий случай, – улыбнулся он. – Что ты сразу пугаешься? Звери здесь исключительно безобидные – зайцы, лисы. В крайнем случае, росомахи.
Женя почему-то была уверена, что в тайге должны быть медведи и рыси, но спорить с ним не стала. Поджав ноги, она сидела на своем топчане, на лапнике, и смотрела, как, присев на корточки у печи, Юра подбрасывает в огонь березовые ветки потолще.
Рукава его свитера были подтянуты до локтей, он почти прикасался к дышащим углям тонкими, гибкими пальцами, как будто не чувствовал жара. Отсветы огня неровно ложились на его лицо, усиливая и без того заметную выразительность черт – не плавных и не жестких, а… Женя не знала, как назвать черты его лица. Все по отдельности, пожалуй, еще могло показаться суровым – сжатые губы, твердый абрис щек. Но общее впечатление было другое, а какое – она не понимала…
– Вскипела вода, – сказал Юра, услышав бульканье в большой жестяной кружке, стоящей на печке рядом с котелком. – Я побреюсь пока, а ты чай себе завари. Или ягоды, если хочешь. Только мне не заваривай, я сам потом.
Он перелил немного кипятка в какую-то жестянку.
– Что-что ты сделаешь? – не поверила своим ушам Женя.
– Побреюсь, – повторил он. – Воды же много, останется на чай.
Вид несессера с бритвенным прибором привел ее в состояние легкого столбняка. Потом она расхохоталась так, что слезы потекли по щекам.
– Юра!.. – смеялась Женя. – И что, ты всегда носишь с собой такие вещи? Или только на льдину берешь?
– Только на дежурство, – несколько смущенно объяснил он. – Ну, я же не знаю никогда, вдруг на сутки задержаться придется.
– А сутки небритым ходить ты, выходит, не можешь? – поинтересовалась Женя. – Впечатляет!
– Мне, знаешь, один мой друг вот точно так же сказал, – вдруг улыбнулся он. – Что, мол, впечатляет. Хотя чем уж это так должно впечатлять, между прочим? Ну, захватил с собой. Здесь же, смотри, и нож есть, не только…
– Не оправдывайся, – махнула рукой Женя.
Пока он брился, стоя у «буржуйки», она насыпала сухих ягод в другую кружку, залила кипятком, отхлебнула, не дожидаясь, пока настоится отвар.
– Вообще-то удивляться не приходится, – медленно произнесла Женя. – На тебя раз взглянуть… Ты и в кафе тогда очень органично смотрелся, в костюмчике-то! А что это, кстати, за девушка с тобой была?
– Это жена моя со мной была, – ответил Юра, насыпая заварку в оставшийся кипяток. – Я в тот вечер как раз предложение
Женя замолчала. Известие о том, что у него есть жена, совсем ее не обрадовало. Но в конце концов, что это меняет – здесь и теперь?
Он отошел от «буржуйки», сел на свой топчан под окном, посмотрел ей в глаза и вдруг улыбнулся.
– Что ты? – удивилась Женя и машинально поправила волосы.
– Ты в гляделки не играла в детстве? – спросил Юра. – Мне, знаешь, тогда показалось в кафе, что ты мне прямо вслух сказала…
– А что? – заинтересовалась она. – Что же я тебе сказала?
– Да что… Что хам вы, дескать, Юрий Валентинович, а за мной вот летчик ухаживает. А что еще ты мне могла сказать, за все хорошее?
– Правда! – засмеялась Женя. – Что-то в этом духе и сказала ведь, честное слово! А как ты догадался?
– Говорю же, в гляделки в детстве играл.
– А я не играла, – наморщив лоб, попыталась вспомнить Женя. – Это как?
– Да очень просто. Смотрят друг другу в глаза, стараются не засмеяться, а мысленно что-нибудь говорят. И надо догадаться, что. Мы с сестрой часто играли.
– Давай сейчас поиграем, – тут же предложила Женя. – Ну давай, Юра! Суп готов, чай вскипел, ты побрился. Какие у тебя еще дела? Давай в гляделки!
Он опять улыбнулся и кивнул, глядя Жене прямо в глаза. Она постаралась придать своему лицу серьезное выражение, хотя, конечно, ей тут же захотелось смеяться.
Юрины глаза смотрели на нее, отсветы огня дрожали в них, синея. Женя почувствовала, как улыбка сама собою сходит с ее губ.
Она не знала, что он видит сейчас в ее глазах. Но для нее все исчезло, ничего она не видела, кроме этой темной синевы, от которой сердце у нее перевернулось. И хотела только одного: почувствовать его, всего его почувствовать сейчас же…
– Я тоже, – негромко сказал Юра. – Иди ко мне.
Глава 9
– Зачем ты разделся? – услышал он ее шепот в полумраке. – Тебе же холодно…
– Не холодно. – Юра крепче обнял ее, прижал к себе. – Это чтобы лучше тебя чувствовать, – добавил он низким голосом.
Женя тихо засмеялась, чуть отстранилась, заглядывая ему в лицо. – Серый Волк, а, Серый Волк, – спросила она, – а почему же мне с тобой так хорошо?
– А это чтобы ты меня целовала!
Он ощутил прикосновение ее губ к своему плечу, к груди и закрыл глаза. Но тут же ему стало жаль, что не видит ее в эти секунды, и он сам стал целовать тонкую светлую ложбинку на ее затылке, голову, склоненную к его груди… Он чувствовал растерянность и невольно сдерживал себя.
– Ты чего боишься? – неожиданно спросила Женя, поднимая голову.
Юра удивился: как она ощутила в нем эту растерянность, которую назвала страхом?
– Я не боюсь. – Он улыбнулся облегченно и положил руку на ее голову, снова прижал к своему плечу. – Я тебя люблю.