Возрастная педагогика и психология

Янушкявичене О. Л.

— Нет. Потому что он (сатана) злой».

Четырехлетние дети способны не только осмысливать веру, но и защищать ее. Так, маленькому Антону мама на его вопросы о том, кто сделал небо, землю и т. д., всегда отвечала: «Бог». Когда же ребенку исполнилось четыре года, папа решил внести научную ясность в этот вопрос. Он посадил перед собой сына и сказал: «Хочешь, я расскажу тебе, как образовалась Земля? Вначале были газы, газы, потом они отвердели, и образовалась Земля». Мама из другой комнаты с грустью слушала, как папа пытается разрушить у ребенка создавшееся представление о происхождении мира. Но после разговора с отцом ребенок сделал свои выводы. Мальчик подошел к маме и сказал: «Мама, хочешь, я расскажу тебе, как на самом деле все произошло?» — «Расскажи». — «Вначале были газы, газы, а потом они отвердели, и образовалась Земля. И все это сделал Бог».

А

четырехлетней Лене папа, чтобы внести сомнение в ее представление о существовании единого Бога, начал говорить о том, что каждый народ придумывает своего бога: у индусов — один Бог, у русских — другой, у французов — третий. На это девочка ответила: «Но ведь истинный — то из этих богов — Один».

Символизм детского восприятия проявляется также и в рисунке. Детский рисунок во многом подобен иконе, так как выражает символ детского отношения к миру. Часто в воскресных школах детям — дошколятам позволяют изображать лики на создаваемых ими иконах, чего не дозволяют делать детям более старшего возраста, еще не достигшим определенного мастерства. Схожие моменты наблюдаются и в верующих семьях, особенно в семьях священнослужителей. Описывая детство будущих пастырей в книге «Под кровом Всевышнего» (глава «Мальчики начинают служить»), Наталия Николаевна Соколова рассказывает о том, как ее дети «служили», держа карандаш или палочку подобно свечке, «кадили» ботиночком, держа его за шнурок, фелонь им заменяла пеленка. «Эти игры продолжались у детей до семи лет, то есть до отроческого возраста, пока умишки их были еще в младенческом состоянии. Мы, родители, детям не препятствовали „служить“, но они сами понемногу прекращали, видно, слышали уже голос совести, побуждающей смотреть на вещи уже серьезно, вдумчиво» (28, 195).

Душа ребенка не свободна от зла. Протоиерей Зеньковский пишет: «Обращенность детской души к Богу, чистота и непосредственность ее свидетельствуют о том, что в детской душе изначальное раздвоение в духовной сфере еще не достигает плана сознания, что со стороны сознания еще не исходит ничего, что усиливало бы или подчеркивало возможность роста личности в противопоставлении себя, своей самости Богу. Наивный эгоцентризм в эту пору не мешает ни развитию живого интереса к окружающему миру, ни простоте и серьезности обращения души к Богу. Все это не значит, что детская душа целостна и в своей глубине, что ей чуждо разделение добра и зла. К детской душе (в раннем детстве) больше, чем к какой — либо другой поре в нашем развитии, относится притча Господня о пшенице и плевелах. Увы, растут на ниве детской души и плевелы — и в таком странном, для нас часто совершенно непонятном и загадочном соседстве с добром и правдой, что именно к раннему детству нельзя подойти правильно без учения о… первородной греховности» (22, 109).

Святитель Феофан Затворник пишет о том, что нужно воспитывать все силы ребенка, а именно — ум, волю и сердце: «Начать образование ума нужно со словом. Главное, что должно иметь в виду, это здравые понятия и суждения по началам христианским о всем встречающемся или подлежащем вниманию дитяти: что добро и зло, что хорошо и худо. Это сделать очень легко посредством обыкновенных разговоров и вопросов… Дитя многожелательно: все его занимает, все влечет к себе и рождает желания. Не умея различать доброго от злого, оно всего желает и все, что желает, готово выполнить. Дитя, предоставленное самому себе, делается неукротимо своевольным. Поэтому родители должны блюсти эту отрасль душевной деятельности. Самое простое средство к заключению ее в должные пределы состоит в том, чтобы расположить детей ничего не делать без позволения…

Самое действительное средство к воспитанию истинного вкуса в сердце есть церковность, в которой должны быть содержимы воспитываемые дети. Сочувствие ко всему священному, сладость пребывания среди его, ради тишины и теплоты, отревание от блестящего и привлекательного в мирской суете не могут лучше напечатлеться в сердце» (33, 29–32).

Психическое развитие. Период дошкольного детства называют временем символизма, так как логические мыслительные операции только еще формируются в интеллекте, опираясь на внешние объекты. Символ, как мостик от одной реальности к другой, позволяет ребенку в четырех-, пятилетнем возрасте соединять объекты и понятия. Наиболее отчетливо это проявляется в детской игре. Палка может быть символом ружья и коня, камушки — пищей, деньгами, лекарством и т. д. Многие психологи называют игровую деятельность ведущей в дошкольный период. Совместно с игрой в этом возрасте развивается изобразительная деятельность,

элементарный труд, зарождаются начатки учения в форме освоения культурного наследия человечества — воспринимаются и запоминаются сказки, мифы, постигается музыка.

Социальная ситуация развития обусловлена двумя серьезнейшими новообразованиями, сложившимися к началу этого возраста. Во — первых, координация движений позволяет быть более свободным и настойчивым, также совершенствуется чувство языка. Это и позволяет развиваться воображению, творчеству, которое, в свою очередь, развивает в ребенке чувство инициативы. Э. Эриксон определяет чувство инициативы как базисное «для реалистического ощущения ребенком собственных амбиций и целей» (38, 125).

Основной характеристикой мышления дошкольника является его эгоцентричная направленность. Впервые детский эгоцентризм был охарактеризован в работах Ж.Пиаже. Скрытая умственная позиция ребенка, проявляющаяся в тенденции «мир вокруг меня», определяет основные проявления эгоцентризма. Прыгающий мальчик любуется окружением и обращается к маме: «Смотри, мама, как деревья прыгают!» Ребенок уверен в том, что солнце специально слепит его, луна следует за ним во время прогулок, а такой ветер на улице потому, что деревья качаются. Как — то случилось в семье так, что пятилетний Сема остался дома без родных — бабушка заболела и ее отвезли в больницу, мама уехала с ней, а папа задержался на работе. Сема в свои пять лет горько вздохнул: «А кто же мне молока нальет?»

Расшатывание эгоцентризма — одна из важнейших воспитательных задач дошкольного возраста. Постепенно, чаще в игре, происходит координация эгоцентричной позиции с позициями других участников игры. В связи с этим происходит и эволюция детских игр — от игры «рядом, но не вместе» к совместной игре и, как к вершине, — к игре по правилам. Эгоцентризм уступает место децентрации, когда ребенок научается осознавать свое «я» в качестве субъекта. После этого уже возможно отделение субъекта от объекта, которое позволяет соотносить свою точку зрения с позициями других людей. К концу дошкольного возраста у ребенка должно вызреть умение не рассматривать свою позицию как единственно возможную. Это необходимое условие для начала школьного обучения. К середине первого класса Сема, который печалился когда — то о том, что ему некому налить молока, сказал родителям: «Я вдруг понял, что другие люди, они тоже есть». На что папа философски заметил: «Знаешь, сын, некоторым людям требуется на это гораздо больше времени, чем семь лет жизни».

В дошкольном возрасте бурно работает воображение. Границы реального и виртуального миров зачастую не различаются. В этом возрасте ребенок может начать рассказывать реально произошедшую с ним историю и незаметно для самого себя уйти в область фантазирования. Часто это приводит к казусам, когда пяти-, шестилетка «вольно» пересказывает родителям, о чем шла речь на занятиях в детском саду или воскресной школе. Специалисты рекомендуют различать детскую ложь и фантазирование. Фантазирование рождается зачастую там, где ребенок не в состоянии логически освоить реальность и принять, соединить в своем изложении всю совокупность причинно — следственных связей. В таком случае говорят о том, что реалистический рассказ психологически неправдоподобен для ребенка, потому что он многого не понимает.

У детской лжи есть свои мотивы (36). Этими мотивами являются: «избегание наказания, стремление добыть нечто, чего иначе не получишь, защита друзей от неприятностей, самозащита или защита другого человека, стремление завоевать признание и интерес со стороны окружающих, желание не создавать неловкую ситуацию, избегание стыда, охрана личной жизни, защита своей приватности, стремление доказать свое превосходство над тем, в чьих руках власть» (2, 429). Исследования детской лжи показывают, что ребенку лгать о предметах проще, чем о чувствах, особенно своих (предмет не относится ко мне, и потому с ним проще оперировать, чувства принадлежат мне, и их труднее превратить во что — то иное).

Выше мы уже писали о том, что очень важным моментом в воспитании дошкольника является приучение его к труду. Такое воспитание соответствует русским культурным традициям. До революции в семьях уже с пяти лет девочки начинали шить себе приданое, а мальчики по мере сил помогали отцам в их нелегкой работе. Уже в дошкольном возрасте приучением к выполнению соответствующих работ можно начинать воспитание будущего материнства и отцовства. Инфантильность многих матерей и отцов, их неспособность нести положенный груз ответственности во многом обусловлены упущениями, сделанными воспитателями в их раннем возрасте.