Возрождение Атлантиды

Дэй Алисия

Дерево затрещало под его пальцами.

— Ух, и прочное же дерево, если можно сломать его голыми руками, — сухо заметил голос.

Вэн не взглянул на жреца, вместо этого вынимая занозы из своих изодранных и кровоточащих ладоней.

— Да, теперь они не так делают перила, как прежде, — пробормотал он.

Аларик скорее не шел, а скользил, как призрак и стал рядом с ним.

— Я могу вылечить их, если хочешь, — предложил он бесстрастно.

— Я считаю, что ты достаточно лечил сегодня, правда?

Аларик ничего не

ответил, а только посмотрел вниз через перила на их спящего принца.

Вэн смотрел на Аларика, пока жрец глядел на Конлана. Аларик и Конлан росли, бегая по королевству, как черти, разрушая улицы и поля своими играми и шутками. Редко осаживали их терпимые родители и общество, которое уважало наследника и его кузена.

Потом они прошли через таверны и девушек за стойкой бара с такой же живостью и мальчишеским шармом.

А теперь в жреце не было ничего мальчишеского. Он носил власть своего положения, как щит. Невидимый, но неоспоримый. Резкие черты лица и ястребиный аскетизм его носа напоминали всем, кто сталкивался с ним, что это человек веры, до мозга костей преданный своим обязанностям. Требованиям силы… Если его тускло сияющие зеленые глаза не отпугивали их, это довершало дело.

Верховный жрец, темный призрак, инструмент власти Посейдона.

Чертовски страшный человек.

— Не то, чтобы в нас всех осталось чертовски много мальчишеского шарма, правда, Аларик?

Аларик приподнял бровь, но больше ничем не выразил удивления этим замечанием.

— Ты хочешь знать, был ли он подорван, — сказал он, его лицо было серым и утомленным. После примерно дюжины часов лечения, вообще удивительно, как он мог стоять.

— После Алексиоса, — начал Вэн, потом запнулся, не в силах продолжать. Если Анубиза подорвала душу его брата, тогда королевская семья и в самом деле обречена. Она наконец-то исполнила обещание, данное пять тысяч лет назад.

Потому что Вэн бы тогда отправился даже в ворота самого ада, чтобы вонзить свои клинки в ее кровососущую задницу. И он был достаточно честен с самим собой, чтобы знать, что он никогда не вышел бы из этой схватки живым.

Аларик глубоко вздохнул.

— Он цел.

Все тело Вэна ослабело от настолько громадного облегчения, что его зрение стало на самом деле неординарным; он сморгнул маленькие серые пятна, которые летали перед его глазами.

— Слава Посейдону!

Аларик продолжал молчать, что возродило подозрения в Вэне. Только некоторое сомнение.

— Аларик? Есть что-то, чего ты мне не говоришь? Это ведь просто совпадение, что он вернулся назад через несколько часов после того, как Райзен ворвался в Храм и сорвал Трезубец?

Жрец сжал челюсти, но минуту ничего не говорил. Потом, наконец, ответил:

— Насчет Райзена, ничего не могу сказать. Его невозможно обнаружить. А Конлан…

Аларик замер в нерешительности, потом, казалось, пришел к решению и кивнул.

— Принц цел. Каким-то образом, несмотря

на семь лет пыток, он цел. Она не смогла ни подорвать его сознание, ни поймать его душу в свое пользование. Но…

Вэн схватил и сильно сжал руку жреца.

— Но? Но что?

Адарик ничего не сказал, а только посмотрел на руку Вэна, сжимающую его собственную. Знание того, что Аларик мог бы испепелить руку Вэна всего лишь малейшим элементарным усилием, легло между ними.

Но в данный момент Вэну было на это наплевать.

Но он, вздохнув, отпустил руку Аларика.

— Но что? Он мой брат. Я имею право знать.

Слегка кивнув, Аларик снова посмотрел вниз на неподвижную фигуру Конлана.

— Но только потому, что она не смогла склонить его душу на свою сторону, не означает, что Конлан полностью владеет собой. Никто не мог бы выйти из такого длительного периода пыток с неповрежденной душой.

Он снова посмотрел на Вэна пустым взглядом. Смертельным. Обещающим уничтожение. Вэн увидел в глазах жреца отражение собственной потребности надрать вампирскую задницу.

— Конлан вернулся к нам, Вэн. Но мы долго еще не будем знать, сколько его вернулось.

Вэн обнажил свои зубы в жестокой пародии на улыбку.

— Мы это выясним. Мой брат самый сильный воин, которого я когда-либо знал. И Анубиза узнает точно, что значит мое звание Королевского Мстителя.

Он схватил рукоятки своих кинжалов, его глаза сияли.

— Я собираюсь выстрелить местью прямо в ее сморщенную задницу.

Глаза Аларика на секунду засветились таким сияющим зеленым светом, что Вэну пришлось отвести взгляд от него.

— О да. Она узнает. И я с радостью помогу тебе преподать ей этот урок.

Когда они вдвоем вышли из смотровой комнаты, Аларик посмотрел назад на перила, которые разрушил Вэн, а потом опять на Вэна.

— У Посейдона тоже есть, что показать в мести.

Вэн кивнул, молча принимая вторую официальную клятву своей жизни. Даже если это будет стоить мне жизни, Анубиза будет уничтожена. Славься Посейдон.

Сука падет.

— Интересный выбор времени.

Конлан напрягся, его пальцы сжались, в сотой — тысячной попытке достать свой меч, который Анубиза у него украла. Потом знакомый голос проник в летаргию лечебного процесса.

— Аларик, — проговорил он, и снова расслабленно лег на подушки.

Верховный жрец Посейдона смотрел на него, и намек на улыбку мелькал на его губах.

— Немного утомляет, быть правым все время. Добро пожаловать домой, Конлан. Долгий отпуск?

Конлан сел на мраморно-золотом столе целителя, потянулся и посмотрел на зажившую плоть. Кости были не сломаны и поставлены на место.

Но шрамы никогда не заживут.

Потребность выжечь ее лицо ужасно большим энергетическим шаром поглотила его. Въелась в его внутренности. Он стряхнул ее и снова обратил внимание на жреца.