Возрождение Феникса. Том 2
Шрифт:
— До десяти, — напоминает Арсений подскочившей Астерии. Наклонившись над братом, княжна начинает отсчет:
— Один. Два…
С натужным хрипом Ричард опирается на руки. Рассечение на лбу зажило, осталась только размазанная кровь. Под «шесть, семь» принц встает на ноги, принимает боевую стойку… И тут же новый фронт-кик разворачивает его в воздухе и впечатывает лицом в бронестекло. Врезавшись в стену, Ричард растягивается на вертикальной плоскости. Удары сзади расплющивают его об поверхность, пока принц не сползает по ней, словно улитка, в бесформенную кучу. Сердце Лизы холодеет, когда Арсений спокойно
— Считайте.
Под новые «один, два, три» Ричард поднимается, мотая головой и закрыв лицо блоком. Но Арсений подсечкой выбивает у принца канвас из-под ног и вминает ступню в щеку еще падающему Ричарду. Принц даже не успел поставить Бригантину. Вскочил, думая только о счете. Ошибка глупца.
— Считайте, — вежливый голос Арсения, в контрасте с кровавой кашей на лице Ричарда, звучит как приговор.
Астерия поджимает губы, но деваться некуда.
— Один…Два…
Кажется, это продолжается бесконечность. Лиза напряженно кусает кончик указательного пальца. Раз за разом Ричард встает, но ненадолго. Шлепки ударов, хруст костей, брызги крови, арена опять тонет в оре раненого, и Астерия с бледным, как смерть, лицом отсчитывает десять секунд.
Арсений с умопомрачительной скоростью работы ног постоянно достает Ричарда из любого положения. Куда бы он ни отполз, в какой бы угол ни забился, чтобы занять более прочную оборону. Техники Беркутова непредсказуемы. Его стиль смешал все виды рукопашного боя. Элементы капоэйры — атаки ног с упором рук о пол. Прямой натиск муай-тая. Классический бокс. Захваты в клинч и швыряния об стекло. Лизе кажется, что она лицезрит не просто разнообразие мира боевых искусств. А его истинного короля.
* * *
— Шесть. Семь. Восемь… — отсчитывает Астерия напряженным голосом. Лицо белое, губы синие, глаза потухшие. Княжне нелегко выполнять свою работу. И дело, наверняка, не в кровавой бане, а в том, что избивают ее родственника.
— Хрх-х, — хрипит Ричард, отрывая расквашенное лицо от проломленного пола — его же головой.
Он бы мог давно уже сдаться, но принц не сделает этого. Гордость не позволит. А я не дам ему забыть свой проступок даже спустя десятилетия. Моя задача — вбить ему в мозг условный рефлекс. «Выпускать Яку на девушку» равно боль, чудовищная боль. Для принца, естественно.
Снова набрасываюсь на британца. Размашистую защиту Ричарда обойти не так просто — принц постоянно старается держать противников подальше от себя, чтобы цеплять его хвостом. Но я уже приноровился к его ограниченному набору движений. Молод еще сакс, не наработал опыта. Мне, конечно, тоже достается, но я на опыте пропускаю только некритичные удары. Все не отбить, даже в боевом трансе. Поэтому пропускаю, например, легкий джеб, чтобы увернуться от выстрелившего сокрушительного хука. Такая стратегия боя приносит плоды: я все еще на ногах.
Через минуту Ричард сгибается от кика в живот… правда, он все-таки задевает клешней мне голову. Но доспех выдерживает. Это у британца его щит уже с одного пинка гаснет, сил совсем не осталось. Я сокращаю дистанцию, не глядя отбив локтем надоедливый хвост. Ричард пытается провести джеб, но сильно наклоняется вперед. Ловлю кисть, мгновенным нажатием на запястье
— Считайте, — оборачиваюсь к бледненькой Астерии. Княжна тут же как заведенная начинает:
— Один. Два…
У нее похоже тоже выработался условный рефлекс.
Принц встает на шестой секунде, сразу из его глаз брызгают огненные лучи, сжигая навернувшиеся слезы боли. Успеваю уйти в перекат, и не выходя из него кувыркнуться под обстрелом к Ричарду. Выстреливаю обеими ногами вверх, вытягиваясь всем телом в струну. Пятки врезаются британцу в подбородок. Вжиух! Британца подбрасывает чуть ли не до самого потолка. В легком нокауте он мешком падает обратно.
— Считайте, — вскочив, киваю Астерии. Княжна безэмоционально начинает:
— Один. Два…
Бросаю взгляд на насупленную Лизу. Злится на меня, по глазам вижу. А ей очень идет. Хех. Смотрит мне в лицо не отрываясь, прикусив пухлую губу. Вдруг она спохватывается и отворачивается.
Похоже, глушилки сработали. Это не полностью мое изобретение. Я бы просто не успел создать подобное с ноля. Поэтому сначала разыскал и купил уже существующий патент, который не пользовался спросом из-за проблем в принципе построения сигналов — оптические и сканирующие техники не глушились до конца, только определенной визуализации иллюзии. Потом уже довел дело до конца, протестировал на паре жива-юзеров Морока и Вышень и одном сенсорике-демонике, найденным по объявлению. Ну и подали заявление уже на свой патент. Поиском подопытных, документацией на патент и договоренностью с подходящим стадионом заведовала Дося при удаленной поддержке Кати. Я же безвылазно сидел два дня в кабинете мамы над рестораном и ломал-собирал глушители. И явно действует фича. Истинную суть Рарогов княжна не разглядела. Как и мой боевой транс, вызванный магнетизмом. Не зря я убил на это уикенд. Наклепал защиту против сканера княжны. Еще бы переносную систему придумать….
На следующем подъеме Ричард шпарит Якой. Опять непроизвольно. Мигом успокаиваю подскочивший сердечный ритм, но, следом за фракталом страха, принц призывает Громовые напильники или как их там? В этот раз у парня на кулаке вырастают целых два синих резака. Растет парень, развивается. Поэтому и воспитывать надо правильно. А то получим суперсильного маньячилу.
Трещит наэлектризованный воздух. В ноздри бьет озоновый запах. Астерия отшатывается от принца.
— Надо заканчивать поединок! — перекрикивает она шипение молний на кулаке брата. Конечно, ей этого хочется, даже личико порозовело.
— Неа, — бросаю уже на ходу.
Прежде, чем первые молнии срываются с резаков, подскакиваю к Ричарду и отрабатываю голенью барабанную дробь ему по черепу. Хрясь, хрясь… Ломается хрящ носа, скашивается в сторону нижняя челюсть. Еще добавим проникающий удар стопой по грудным мышцам. За Алесю! Звук выроненного фарфора. Принц падает сломанным роботом, резаки тухнут, как задутые свечи. Воздух больше не трескается горящими углями, только все еще несет озоном.
Оборачиваюсь к Астерии, она смотрит на меня обреченно. Ее отчаявшиеся глаза говорят: