Возрождение Теневого клуба

Шустерман Нил

— А почему вы уверены, что Алек не расскажет всем, кто его так отделал?

— Не расскажет, — ответила Джоди, — потому что знает — если наябедничает, ему же хуже будет.

— Ага! — поддакнул Бретт. — Алек выплатил свой долг обществу. И теперь если он не будет цепляться к нам, мы не станем цепляться к нему.

Что-то мне в это с трудом верилось.

— Как видишь, твоё создание переросло своего создателя, Джаред, — выспренне промолвил Бретт.

— И бороться с ним не имеет смысла, — добавила Джоди, занимая своё место подле Бретта.

Значит, теперь запевает этот дуэт, как когда-то мы с Шерил. Но в то время как мной и Шерил двигала обида, этой парочкой движет ненависть. Её можно было почувствовать — она окутывала их, словно аура. От неё исходило зловоние, столь же сильное, как от скунса.

— Алек думал, что это ты над ним издеваешься! — гоготнул Бретт. — Тупица ни фига не догонял!

— Это были мои волосы в стакане с содовой, — сказал Джексон Бельмонт.

— А подложил их туда я! — похвастался Дж. Дж. Уэлш, подрабатывавший в ярмарочном кафе.

— Я дала ребятам скунса, — сказала Джоди.

— А мы подкинули его в фургон, — подхватили близнецы Рэнгли.

— Здорово я придумала с «Лунным клеем», правда? — сказала Анджела Уиндхэм.

— А у меня после болезни оставался пенициллин... — проговорила Венди Горман.

Я не успевал крутить головой. Все, все они были замешаны в издевательствах над Алеком! И все как один гордились этим.

— Мы — твой последний и самый мощный бастион в борьбе против вселенского зла! — злорадно оскалился Бретт.

Я покачал головой.

— Томми Ли Джонс, «Люди в чёрном». Бретт, у тебя по-прежнему не хватает ума придумать что-нибудь своё.

Тот лишь плечами пожал.

— Если так и будешь взращивать в себе ненависть, — сказал я, — смотри, как бы она не вцепилась в твой собственный зад.

Бретта не проняло.

— Наша ненависть — справедливая ненависть! — выпалил он.

Справедливая ненависть? Ну и ну.

— Оксюморон, — сказал я.

Вот теперь он среагировал.

— Как ты меня назвал?!

Джоди успела удержать его прежде, чем он накинулся на меня.

— Оксюморон — это когда два понятия вместе противоречат друг другу. Как, например, «умный дурак».

Я сам думал об этом не далее, как позавчера. Ненависть гнала это стадо вовсю-баранов прямиком к обрыву. Проветрить бы им мозги, но чем и как?

Я повернулся к Тайсону:

— И как тебе всё это? Нормально?

Если бы его плечи сейчас поникли ещё хоть немного, они улеглись бы на пол.

— Не... не то чтобы... — промямлил он.

Понимаю — я должен бы разозлиться на него, но не разозлился. Я ведь знал, кто он, через что прошёл. Он проделал путь от никому не нужного изгоя до человека, с которым считаются. Даже встречается теперь с девушкой своей мечты. Сегодня его попросили продать душу, тем самым сохранив свой новый жизненный статус. Я понимал — Тайсон разрывается на части. И всё же — я заметил это — он снял с головы шапку с надписью «ТК».

Я взглянул на Алека. Он, конечно, слышал наш разговор. Даже несмотря

на то, что его подбитые глаза превратились в узкие щёлки, он внимательно наблюдал за всем происходящим. Правда, когда я приблизился к нему, он отвёл взгляд в сторону, не в силах смотреть мне в лицо. Я прекрасно понимал, какие чувства сейчас владеют им: стыд передо мной и ненависть к остальным. У него не только физиономия сейчас истерзана, но и душа, потому что он побывал за чертой. Он пытался убить человека, и память об этом не даст ему покоя до конца его дней.

Я приблизился к пленнику. Во мне бушевали противоречивые эмоции: отвращение, жалость, гнев — но над всем царило одно, самое искреннее чувство, и я понимал, что Алеку очень важно о нём услышать.

— Я прощаю тебя, — сказал я. Он отвернулся, но я схватил его за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — Слушай меня, паршивый ты сукин сын! Я понимаю, почему ты так со мной поступил. Я прощаю тебя. — И убрал руку, но на этот раз он не отвернулся, а продолжал смотреть мне в глаза.

— Я очень сожалею, — еле слышно пробормотал он.

Я кивнул:

— Извинение принято, — затем развернулся к Бретту и громко, чтобы услышали все, сказал: — Всё кончено.

— Как бы не так! — ощерился Бретт. Он сейчас был в своей стихии, власть ударила ему в голову — как раз туда, где у него вместо мозга помещался кусок колбасного фарша.

— В этом городе до черта подонков, которых необходимо научить уму-разуму, — поддержала Джоди.

— Мы тут и списки составили, — прогудел Лосяра.

— Во, точно! — сказал Бретт. — Целую кучу списков. И каждый, кто в них значится, получит своё по полной программе!

Из-за моей спины послышался голос шахматистки:

— Джаред, мы делаем доброе дело. Скоро сам убедишься.

— Угу, — сказал Томми Николс. — Пусть они теперь дважды подумают, прежде чем сделать что-то, что нам не понравится!

— Да кто вы такие, чтобы судить других? — возмутился я. — Кто дал вам право выносить приговоры?!

— Ты дал, Джаред, — ответила Джоди. — Это ведь полностью была твоя идея, забыл? Вот почему мы разгромили дом Грина — в отместку за тебя. Вот почему спасли тебя от Алека. И вот почему мы привели тебя сюда.

При этих словах кровь в моих жилах вскипела. Да, я натворил в своё время глупостей, но нечего на меня всехсобак вешать! Почему я должен нести ответственность за ихдела? Я, может, и стоял у истоков Теневого клуба, но ведь это они вдохнули в него новую жизнь! Я хотел было возмутиться, но тут до меня вдруг дошло: видимо, я имею некую мистическую власть над этим клубом; пришла пора воспользоваться этой властью.

Я подошёл к Бретту и сказал:

— Я основал Теневой клуб, и я же его распустил. Сними с башки эту дурацкую шапку! — Я сбил бейсболку с головы Бретта. Он одним ударом впечатал меня в стенку трюма. Буксир покачнулся на своих козлах.