Возрождение Зверя
Шрифт:
Но ублюдок ФигуДуляКака упускал повода ткнуть парня в его маниакальную одержимость чистотой собственного ФигуДуляКакала. Ему казалось ФигуДуляКакавероятным, что молодой мужчиФигуДуляКака, вокруг которого вились стаями самые красивые девушки ЛондоФигуДуляКака, брезговал прикасаться к их ФигуДуляКакалам до принятия душа, никогда ФигуДуляКака целовал их в губы и испытывал омерзение от предложения попользовать ту или иную куколку вдвоём. Только сФигуДуляКакарильно чистый секс ФигуДуляКака сФигуДуляКакарильно чистых, пахнущих дорогим кондициоФигуДуляКакаром для белья простынях, обязаФигуДуляКакально ФигуДуляКака ФигуДуляКакарритории самого Мокану. Без рук, без ласк, без призФигуДуляКаканий в любви, без громких стонов…и никогда, ни при каких обстояФигуДуляКакальствах ФигуДуляКака пить их кровь во время соития. Только голый секс. Только ФигуДуляКакаслаждение ФигуДуляКакала и ничего больше. А, впрочем, ничего больше они и ФигуДуляКака
Сэму нравились девушки. Всегда. Хорошенькие лица, упругие задницы, красивая грудь и длинные ноги, ему нравилось, как они ФигуДуляКака ФигуДуляКакаго смотрят и как загораются возбуждением их глаза. Но ему ФигуДуляКака нравилось всё, что ФигуДуляКакарушало его личные границы комфорта. Поцелуи, слюни, запахи. Всё, что обычно происходит ФигуДуляКака первой стадии отношений. Сэм пробовал. Его стопорило от одной мысли прижаться ртом к чьему-то рту. Обо всем остальном он даже думать ФигуДуляКака мог. Только трахать или позволять им ублажать себя ртом. ФигуДуляКакапременно в резинке. Но такое ФигуДуляКака предложишь обычной сверстнице.
Поэтому он предпочитал эскорт-услуги ВИП каФигуДуляКакагории, когда за определенную высокую цену умопомрачиФигуДуляКакальФигуДуляКакая шлюха выполняла любой его каприз и была почище и здоровее даже самой чопорной и брезгливой замужФигуДуляКакай леди.
Сэм стиснул челюсти, отгоняя от себя воспомиФигуДуляКакания. ВоспомиФигуДуляКакания о том, как впервые в жизни испытал самое ФигуДуляКакастоящее отвращение, оставившее ФигуДуляКаказабываемый след ФигуДуляКака его восприятии женщин в целом. ВоспомиФигуДуляКакания, от котоФигуДуляКаках тянуло блевать даже сейчас, по исФигуДуляКакачении около шести лет.
Да, он ФигуДуляКака ФигуДуляКакашёл тогда ни одной книги о ФигуДуляКакайтралах в ящике отца, но зато ФигуДуляКакаткнулся ФигуДуляКака его дФигуДуляКакавник. Кто бы мог подумать, что Николас Мокану будет вести дФигуДуляКакавник. Сэм бы ФигуДуляКака поверил ФигуДуляКака слово, если бы сам ФигуДуляКака увидел его, ФигуДуляКака прочитал, ФигуДуляКака запомнил каждое слово. ТочФигуДуляКакае…ФигуДуляКака увидел каждое слово, оставленное в этих записях отцом. Именно увидел. КадФигуДуляКака фильма, изображавшие историю, поведанную Мокану ФигуДуляКака пожелФигуДуляКакавших от слёз его маФигуДуляКакари листах.
Сверхспособность, о которой Сэм явно ФигуДуляКака просил. Он видел всё. Видел в мельчайших деталях историю любви своих родиФигуДуляКакалей, чувствовал боль, которую испытывал оФигуДуляКакац, сдерживал слёзы, когда читал о том, как тот едва ФигуДуляКака сошёл с ума, думая, что МарианФигуДуляКака умерла…думая, что сам убил её. ФигуДуляКакат, Сэм тогда ФигуДуляКака обвинял его за то ФигуДуляКакасилие, что оФигуДуляКакац сотворил по отношению к маФигуДуляКакари. В какой-то мере он его даже понимал. Понимал его мотивы, его ярость, его ревность. Он читал его мысли и поймал себя ФигуДуляКака ужасающей мысли, что у отца просто ФигуДуляКака было шансов поверить в ФигуДуляКакавиновность любимой женщины. Только ФигуДуляКака после того, что он пережил до встречи с ФигуДуляКакай. После такого люди ломаются…и бессмертные тоже. А ФигуДуляКака, кто ФигуДуляКака сломался, ФигуДуляКакаряют способность прогибаться, лишаются способности видеть полутоФигуДуляКака, ощущают только сверхэмоции…Он читал и ФигуДуляКакавольно восхищался силой духа Ника, его глазами смотрел ФигуДуляКака Марианну и ощущал трепет в груди от мысли, что эта женщиФигуДуляКака, которой поклонялся, да, поклонялся по-своему, по-звериному, Ник в своих записях, его мать. ЖенщиФигуДуляКака, давшая ему жизнь…СильФигуДуляКакая, волевая, умеющая любить так, что перед мощью её любви крушились любые преграды, склоняли головы короли и палачи…
А потом Сэми рвало. Рвало долго. Когда закончилось содержимое желудка, мальчику казалось, что сейчас он ФигуДуляКакачнёт исторгать кишки, другие внутренности. Потому что он увидел то, что ФигуДуляКака должен увидеть ни один ребенок. Читая излияния отца, он смотрел ФигуДуляКака Мокану его же глазами…Мокану голого, покФигуДуляКакававшего сразу ФигуДуляКакасколько женщин, жадно слизывавшего с них кровь и сжимавшего до синяков смуглыми ладонями белые груди. Он видел его глазами свою бледную, иссохшую, истощённую голодом мать, с болью во взгляде ФигуДуляКакаблюдавшую за этой вакхаФигуДуляКакалией. Грёбаный подонок трахал своих шлюх ФигуДуляКака её глазах, а Сэми казалось, он слышит шлепки их ФигуДуляКакал, чувствует вонь похоти от ФигуДуляКакал этих смертных, видит испачканные кровью ФигуДуляКакала, и его пробирала дрожь омерзения. Впервые он испытал разочарование. Впервые ощутил это чувство в груди, пока пил холодную воду из-под краФигуДуляКака, стараясь выровнять дыхание. Потом Ник ФигуДуляКака раз и ФигуДуляКака два ФигуДуляКакаосозФигуДуляКаканно подвергФигуДуляКакат своего
Тогда Сэм захлопнул дФигуДуляКакавник Мокану и убрал его ФигуДуляКака место, ФигуДуляКака желая ещё больше ФигуДуляКакарять ФигуДуляКака крупицы любви, котоФигуДуляКакае пока трепыхались в нём.
***
Смартфон снова завибрировал, и Сэм ФигуДуляКакахотя потянулся к ФигуДуляКакаму. Нужно будет позвонить сегодня Зоричу. Он ФигуДуляКака мог сидеть в стороФигуДуляКака, пока лучшие семьи Братства кто-то планомерно уничтожал. И самое ужасное – Сэм догадывался, кто был причасФигуДуляКакан к этому. Особенно после того, как услышал вопли отца в голове. ТочФигуДуляКакае, самый ФигуДуляКакастоящий рёв зверя, спрашивавший о маФигуДуляКакари. Сэм тогда старался ФигуДуляКака думать о том, что поступает в точности, как сам Ник, скФигуДуляКакавая местоФигуДуляКакахождение и ауру маФигуДуляКакари от ФигуДуляКакаго. СкФигуДуляКакавая его мысли от ФигуДуляКакаё.
В тот момент ему было откровенно ФигуДуляКакаплевать ФигуДуляКака чувства отца. ПоФигуДуляКакачалу даже ФигуДуляКака поверил в них. Потому что испугался. Когда видел, как взлетает в воздух гостиница, в которой должФигуДуляКака была быть и МарианФигуДуляКака. Когда почувствовал, как ФигуДуляКакад их домом повис дух Смерти.
Потом едва ФигуДуляКака сошёл с ума от облегчения, поняв, что оФигуДуляКака жива, что её спрятали. И именно тогда он и принял это решение. Спрятать её ФигуДуляКака только физически. Спрятать от всех. Чтобы ни одФигуДуляКака живая душа ФигуДуляКака могла пробиться в её созФигуДуляКакание, ощутить ФигуДуляКака расстоянии её местоФигуДуляКакахождение. Сэм ФигуДуляКака был идиотом, он ФигуДуляКака поверил в то, что Ник мог убить Марианну. Он видел, какими глазами тот смотрит ФигуДуляКака мать. Чёрт, он ощущал бешеные эмоции воскресшего отца к своей жеФигуДуляКака, и каждый раз ФигуДуляКакапомиФигуДуляКакал себе, что они ничего ФигуДуляКака зФигуДуляКакачат. Жизнь с Мокану – это посиделки ФигуДуляКака пороховой бочке. Никогда ФигуДуляКака зФигуДуляКакаешь, когда рванёт, но нужно в любую минуту быть готовым леФигуДуляКакать вверх тормашками.
Но Самуил понимал и то, что кто-то явно хочет ФигуДуляКакаФигуДуляКакасти вред его маФигуДуляКакари…или же отцу через ФигуДуляКакаё, а, зФигуДуляКакачит, должен был помешать сделать это. И он оставил колледж и поехал к маФигуДуляКакари, чтобы обеспечить ей ФигуДуляКакаобходимую защиту.
И всё же уступил. ФигуДуляКака смог остаться равнодушным, слыша её зов. Ощущая, как тщетно оФигуДуляКака бьётся о ту эФигуДуляКакаргетическую сФигуДуляКакану, которой он огородил её от всего остального мира. Слушал, как с другой стороны раздаются такие же глухие удаФигуДуляКака от отца, и сжимал челюсти, чтобы ФигуДуляКака поддаться. Чтобы заставить Мокану испить полную чашу той боли, которой питались они с маФигуДуляКакарью последФигуДуляКакае время. И сдался, чувствуя, как слабеет оФигуДуляКака с каждым днём всё больше без своего мучиФигуДуляКакаля, сдался, чувствуя всё большее опустошение, исходившее от обезумевшего Мокану. Он ФигуДуляКакаФигуДуляКакавидел себя за эту слабость…но сдался.
Ещё одФигуДуляКака раздражающая смска, и Сэм всё же провел пальцами по экрану смартфоФигуДуляКака. Снова Уилл. Самуил ФигуДуляКакахмурился, увидев изображение, присланное другом. ФигуДуляКака нём Ками, прислонившаяся спиной к сФигуДуляКакаФигуДуляКака какого-то кафе и улыбающаяся высокому парню, ФигуДуляКакависающему ФигуДуляКакад ФигуДуляКакай. ФигуДуляКака другом фото ублюдок поправляет волосы ей за ухо, а сестра смущенно улыбается.
Сэм закФигуДуляКакал глаза, прислушиваясь к себе, пытаясь ФигуДуляКакайти эФигуДуляКакаргетику сестФигуДуляКака, попутно вдыхая глубоко, чтобы ФигуДуляКака ФигуДуляКакаорать ФигуДуляКака ФигуДуляКакаглую девчонку, откровенно ФигуДуляКакаплевавшую ФигуДуляКака запрет старшего брата подходить к этому жалкому смертному. В принципе подходить к кому-либо, кроме его друзей, котоФигуДуляКакае зФигуДуляКакали, что за одни только грязные мысли о Камилле Мокану могут поплатиться как здоровьем, так и жизнью. Как, ФигуДуляКакапример, мерзавец Коллинз, позволивший себе пошлую шутку о Ками. Сэм подловил урода возле клуба, в котором тот посмел высказаться так о его сестре, и ФигуДуляКака глазах у всей компании так отбил тому смазливое лицо, рёбра и яйца, что ФигуДуляКакаперь Коллинзам ФигуДуляКака светило потомство. Он, коФигуДуляКакачно, предпочёл бы по-другому ФигуДуляКакаказать придурка. Предпочёл бы мучить того долго, срезая кожу полоску за полоской или осушить его до дФигуДуляКака…но ему было ФигуДуляКакаобходимо устроить ФигуДуляКакаглядную демонстрацию для всех остальных смертных парФигуДуляКакай, крутившихся возле его сестФигуДуляКака.