Возрождение
Шрифт:
Урмас снова глотнул вина и с силой впечатал драгоценную чашу в доски стола, так, что остатки благородного напитка фонтаном ударили вверх.
— Многие в этом мире считают, что аррауки пришли сюда, спасаясь от беды, с которой не могли справиться их мечи. Теперь ты знаешь, что так оно и было. Только вот эту беду мы принесли с собой. Мы дали этой кррепости, первой из построенных в Эллане, имя Каэр Тор, чтобы каждый день и каждый час помнить о том, что привело нас сюда. И ни одно из наших укреплений не получит названия Каэр Урранг или Каэр Дирт, ибо это осквернило бы память тех, кто сделал горький, но верный выбор.
Он помолчал, а затем заговорил уже нормальным тоном.
— Есть ошибки, друг мой, которые совершают лишь раз. Поэтому, если по твоим следам идут
— Спасибо, Урмас, — вздохнул Оррин, всё ещё находящийся под впечатлением от увиденной картины трёхтысячелетней давности. — Спасибо, но, клянусь, я бы не хотел, чтобы кто-то умирал лишь потому, что очутился не в то время и не в том месте. Да, девушка, которая приехала со мной, пока что не суаши. Это сложно объяснить, так что просто поверь мне на слово. Но она несёт в себе зерно истинного суаши и уже почти подошла к тому возрасту, когда это зерно проклюнется в ней. И ты верно понял, я чувствую, что ша-де-синн идут по её следу. Появятся ли они здесь одновременно с отрядами людей и эльфов, или сочтут нужным их опередить — не знаю. Охотники никогда не упускали случая выполнить грязную работу чужими руками, картина, что ты показал мне, рассказывает скорее об исключении. Они пожелали показать свою силу, свою власть над жизнями жертв — но демонстрация эта предназначалась не обречённым суаши, а вам и только вам.
— Ты собираешься сложить руки и дать убить её?
— Нет, для этого не стоило так далеко забираться, — всадник усмехнулся, но никакого веселья на его лице заметно не было. Просто растянулись губы, дополняя произнесённые слова. — Я хочу покинуть Эллану и, если мне не изменяет память, именно здесь, в Каэр Торе, есть тень ручья Лио. А у тебя наверняка найдётся ключ.
Урмас помрачнел.
— Проблемы? — нарочито спокойно поинтересовался Оррин, чувствуя, как неприятный холодок пробегает по спине.
— Что ты знаешь о ручьях? — вопросом на вопрос ответил арраук. — Кроме того, что они существуют.
Тонкие пути связывают между собой много миров. Никто не знает, сколько именно. Властелины Пути, кичившиеся способностью выходить на тонкий путь в любом месте и в любое время, признавали, пусть и без особой охоты, что эта невероятная транспортная сеть им неподвластна. Более того, даже более или менее стройной теории о том, кто и когда связал бесчисленные миры тайными тропами, выработано не было. В угоду гордости, многие из суаши, обладающие даром использования этого явления, предпочитали утверждать, что тонкие пути — суть порождения самой природы, то есть их существование лишено какого-либо потаённого смысла. Есть — и всё тут.
Попытки исследования и каталогизации миров предпринимались всеми расами, которые сумели обнаружить (или создать) и активировать хотя бы одного «привратника». Считалось, что в этом нёлегком деле лидировали всё те же суаши, которые могли обходиться и вовсе без путеводных объектов. Но, справедливости ради, стоило признать (и среди суаши находились такие, кто, зажав гордость в кулак, с этим соглашались), что эта умозрительная статистика зиждется не столько на конкретных данных, сколько на самоуверенности. Число миров безгранично и, возможно, где-то там, по дальним и незнакомым тропам, шагают исследователи, чей личный счёт открытых и изученных миров способен вогнать лучшего из Властелинов Пути в чёрный омут зависти.
Почти все миры, соединённые тонкими путями (опять-таки, термин «все» подразумевает «все известные», не более того), относительно пригодны для жизни. Ключевое слово здесь — «относительно». Эллана, Земля, Суонн, Арракс, Версум, Фалгос и десятки других, где разумные антропоморфные существа могут жить без сложных защитных приспособлений, теряются среди сотен миров, пребывание в которых хочется сократить до минимума. Бесконечные пустыни, где неутихающий бешеный ветер несёт над пологими дюнами тонны песка, лавовые поля, дышащие огнём и дымом, ледяные пустоши,
64
Эндемик — в биологии — растение или животное, проживающее лишь в одном определенном районе мира.
Миру, именуемому Лио, название дали суаши, а от них это словечко вошло в книги аррауков, эльфов и полудесятка других рас, с которыми Властелины Пути более или менее регулярно контактировали. Этот Слой находился примерно посередине между мирами приятными и откровенно негостеприимными. То есть, пребывать там какое-то время было можно, но удовольствия при этом никто из посетителей не испытывал.
Лио был миром, где царствовала вода. Вода здесь была повсюду — она сочилась из песка и из скал, она заполняла огромные моря, она висела в воздухе либо секущими струями почти никогда не прекращающегося дождя, либо — если дождь всё-таки заканчивался — густым, промозглым туманом. Вода была пресной — не дистиллятом, а именно пресной, пригодной для питья, весьма полезной, пожалуй. А вот насчёт перекусить — с этим на Лио было туго. Вернее, было попросту «никак» — водный мир не сумел породить ни растений, ни животных, ни хоть каких-нибудь бактерий или вирусов. Стерильная и вечно мокрая планета. Суаши как-то провели эксперимент, забросив на Лио несколько контейнеров с мальками пресноводных рыб и изрядное количество хлореллы [65] , которой малькам полагалось питаться. Увы, на высшие организмы вода Лио оказывала вполне благотворное влияние, водоросли же сдохли практически сразу. Рыбки тоже. От голода.
65
Хлорелла — род одноклеточных зелёных водорослей. Для процесса фотосинтеза хлорелле требуются только вода, диоксид углерода, свет, а также небольшое количество минералов для размножения.
«Привратниками» на Лио служили ручьи. Ключами — камни со дна этих ручьёв. Якорями, как нетрудно догадаться, отколотые от этих камней кусочки. Годился далеко не каждый ручей, но, в целом, уйти из Лио «куда-то» проблемы не составляло. Проблемой было уйти туда, куда нужно — подавляющая часть ручейков имела нехорошую привычку менять русло по собственному настроению, пересыхать без видимых причин, а то и нагло занимать «чужое» пространство, и путник, идущий привычным маршрутом, вполне мог оказаться совсем не там, где планировал. Но, что было куда хуже, точно так же вели себя и их тени.
Встречались и ручьи, так сказать, «стационарные», не меняющие своего положения десятилетиями, а то и веками. Но такие явления в Лио были редкостью и, насколько знал Оррин, во всей Эллане существовало одно-единственное место, где тень ручья Лио оставалась на одном и том же месте уже лет с тысячу. Местных лет.
Отвечая на вопрос старого друга, он не стал пересказывать всю эту теорию, ограничившись лишь кратким резюме. И выводом касательно того, что лично ему, Оррину, другого способа гарантированно попасть на Лио не известно.
— Всё верно, — кивнул Урмас. — Всё верно, дрруг мой. Только вот беда какая, высох ручеёк-то.
— Высох? — вскинул брови Фаррел. — Тень ручья Лио высохнуть не может. Исчезнуть, это да, для Лио такое в порядке вещей, хотя ручей Каэр Тора просуществовал… сколько?
— Он был здесь, когда мы пришли. Так что не знаю. Может, это вообще самый долгоживущий ручей. Но сейчас он иссяк. Сперва воды становилось всё меньше и меньше, потом сочились лишь капли. Где-то с год назад пропали и они. Гномы исследовали скалу, из которой брал начало ручей, но ничего определённого сказать не смогли.