Возвращайтесь живыми!
Шрифт:
— Всё подтвердилось, Игорь Дмитриевич.
— Понятно.
Оба с одинаковым выражением жалости посмотрели на полковника.
— Сами расскажете, Михаил Васильевич, как всё было? — начал Зворыкин. — Или предпочитаете выслушать доказательную базу?
— К-какую базу? — заикнулся Михеев, покрываясь потом. Во рту пересохло, голос стал хрупким. Он уже всё понял, но всё-таки надеялся, что ошибается.
— О чём вы, товарищ генерал?
Войнович сел за второй стол, упиравшийся
— О своей роли в истории на Байкале, — сказал он. — И обо всём остальном.
— Я всё написал в докладной…
— Не будьте идиотом, полковник, — поморщился Войнович. — Мы не дети. Кто и где вас завербовал?
Михеев покачал головой, лихорадочно соображая, что делать, оглянулся на дверь.
— Они не помогут, — спокойно сказал Зворыкин.
Полковник дёрнулся к двери, но остановился, потому что дверь приоткрылась и в кабинет заглянул адъютант генерала. Изучающе глянул на побледневшего Михеева, закрыл дверь.
Михеев обернулся. Оба генерала молча смотрели на него, не делая никаких движений. Они были так уверены в себе и в правильности своей позиции, что не приходилось сомневаться: они знают, с кем связан подчинённый.
— Будем беседовать как нормальные люди или вы предпочитаете другие варианты? — спросил Зворыкин.
— Я… вас… не понимаю…
Генерал нажал клавишу селектора:
— Петя, пусть войдёт.
Дверь открылась, в кабинет вошёл Афанасий Вьюгин.
Несколько минут они смотрели друг на друга: полковник бригады спецопераций и начальник Центра психофизических исследований. Потом Афанасий стиснул зубы, явно сдерживая какое-то слово, и отвернулся.
— Слушаю, товарищ генерал.
— Присаживайся, рассказывай.
Вьюгин сел напротив Войновича.
— Погибли пять человек. Двое из нашей группы, трое — ваши. По вине этого человека… с позволения сказать. Если бы я знал раньше…
— Оставьте лирику, полковник.
— Полковник Михеев завербован.
— Доказательства?
Вьюгин достал из кармашка серебристую «конфетку» флешки, передал Войновичу.
— Здесь всё.
Тот повертел флешку в пальцах, протянул Зворыкину.
— Я уже изучил.
Генерал воткнул «конфетку» в гнездо компьютера под столом, внимательно прочитал текст предложенных документов, проглядел фотографии, поднял глаза на Войновича:
— Вы следили за ним?
— Да.
— С какого времени?
— С момента высадки на Байкале.
— Мне дадут слово? — спросил Михеев в пространство, продолжая стоять с независимым видом.
Все трое посмотрели на него.
— Собственно, вами будут заниматься другие службы, — сказал Зворыкин ровным голосом. — У меня к вам всего два вопроса: когда вас завербовали и кто?
— У вас есть доказательства?
— Уже только
— Есть, — сказал Зворыкин, переключая что-то на клавиатуре. — Смотрите.
На стене кабинета вспыхнул световой квадрат, превратился в экран. По нему поползли строки текста.
Михеев впился в них глазами.
Когда текст сменили фотографии, сделанные контрразведчиками «Триэн», он побледнел. На последних фотографиях полковник был запечатлён вместе с министром образования и науки Фурсенюком и его заместителем Метельским.
— Это… подстава…
Зворыкин усмехнулся:
— Водички дать?
— Кто вам дал эти материалы?
— Я, — сказал Вьюгин, с интересом наблюдая за Михеевым.
— Ты не мог этого знать…
— Я — нет, но есть другие люди, они тебя просканировали. Жаль, что мы вычислили тебя позже, сука, чем следовало.
— Спокойнее, Афанасий Дмитриевич, — сдвинул брови Войнович.
— Итак, полковник, не слышу ответа, — напомнил Зворыкин.
— Я ни в чём не виноват! Никто меня не вербовал! Я служил отечеству, не прячась за чужими спинами! У меня шесть наград…
Ладонь Зворыкина звонко треснула по столешнице.
Михеев вздрогнул, сбился, замолчал. Лицо его покраснело, на лбу выступили крупные капли пота.
— Пароксзим гиперподавления! — быстро произнёс Вьюгин. — Я предупреждал, ему встроили «самоликвид».
— Молчать, полковник! — прошипел Войнович, поднося ко рту браслет мобильного айкома. — Васин!
С Михеевым между тем продолжалась метаморфоза.
Он стал синеть, задыхаться, взялся рукой за горло, пошатнулся.
— Ч-чёрт! — привстал Зворыкин. — Сделайте что-нибудь!
— Сейчас, — сказал Войнович.
В кабинет вбежали двое мужчин в белых халатах, блондин и небритый брюнет. Блондин разворачивал на ходу чёрный чемоданчик, вытаскивая из него чашки на присосках, провода и блестящие сеточки. Брюнет с ходу воткнул в шею Михеева пневмошприц.
Пшикнуло.
Полковник охнул и осел на пол, закатывая глаза.
— Помогите, — попросил блондин.
Войнович и Вьюгин подскочили к упавшему, перевернули его на спину, брюнет расстегнул у него рубашку, прицепил на грудь чашки с присосками и сеточки, достал два чёрных рупора величиной с ладонь, с ручками, приставил к груди.
— Разряд!
Рупоры окутались сеточкой синих искр, раздался треск.
Тело Михеева свела судорога.
Брюнет сделал ему ещё один укол в шею, надел наушники, приложил к груди полковника сеточку с проводом.
— Ещё? — спросил блондин.
— Голова.
Блондин пристроил овалы рупоров к вискам Михеева.
— Не убейте, — проворчал Войнович.
Пальцы блондина пробежали по клавиатуре прибора.
Овалы покрылись «шубой» голубых искр, но уже значительно слабее, чем в первый раз.