Возвращенец. «Элита пушечного мяса»
Шрифт:
Взвод - полтора десятка автоматчиков, те, кто выжил в предыдущих боях плюс новое пополнение, располагался в добротной землянке с трехэтажными деревянными нарами. Строили ее основательно и надолго, корпус находился в резерве Ставки, и сейчас без особой спешки наполнялся людьми и техникой, заново обретая былую мощь и силу, порастраченные в противоборстве с немецкими танковыми дивизиями. Самодельная баня и вошебойка раз в неделю, сто граммов не давали, но кормили гораздо приличнее, чем на пересыльном пункте. Жалко, общение с противоположным полом было напрочь исключено. Только Вова расслабился и начал получать некоторое удовольствие от жизни, как тут же началось - корпус пополнили почти до штатной численности и начали
Если бы два года назад, кто-нибудь сказал Вове, что можно мчаться на скорости двадцать пять километров в час, то он бы поднял его на смех. Да Вовин "мерин" такую скорость развивал на задней передаче! А сейчас ему было почему-то не смешно. А вы пробовали прыгать с "тридцатьчетверки", летящей по полю на этой самой четвертьсотне километров в час? Да, да, именно летящей. Во-первых, высоко, во-вторых, танк скачет на кочках. Да просто, страшно.
– Лопухов, прыгай!
Вова понял, что если он сейчас не прыгнет, то добрейший парень Коля Миронов из Сибири скинет его, причем, без страховки. Зажмурив глаза, Три Процента разжал вцепившиеся в стальную скобу пальцы и, оттолкнувшись от стального листа сиганул вниз.
– Уй-й! Й-о-о!!! Мать, мать, мать, перемать!
Три Процента с воем покатился по свеженькой, весенней травке, скрывшей коварную колдобину. Танкисты, естественно, ничего не услышали, и "тридцатьчетверка" прогрохотала дальше. Первым к Вове подскочил сержант, спрыгнувший более удачно.
– Что с ногой?
– А-а-а! Твою перемать, - ответил Вова.
Примчались остальные мотострелки, взводный прибежал, наконец, нарисовался санинструктор.
– Вывих и, похоже, растяжение. Везите в медсанбат, - констатировал медик.
Нет худа без добра. Вывих вправили, растяжение понемногу прошло. За неделю Лопухов отоспался, отъелся и даже, попытался закрутить с фельдшерицей. Но она была старше его по званию, и у нее был капитан. На Вову и все его знаки внимания она просто не обратила внимания. Три Процента уже начал подыскивать запасной вариант, но тут его выписали обратно в батальон.
Вернувшись, Лопухов принял участие в пяти ротных учениях, трех батальонных и, под конец, бригадных. По большей части все сводилось к беготне за танками с последующим окапыванием на "захваченных" позициях. Несколько раз стреляли из автоматов боевыми. В принципе, ничего сложного, благодаря компенсатору, ППШ хорошо контролировался. Только нужно было помнить про темп стрельбы и перегрев. На последних учениях присутствовали московские генералы, сверкавшие на солнце золотом новеньких погон. Комиссия сочла корпус полностью готовым и, после парада, входившие части были сорваны с насиженных мест, а худо-бедно налаженный быт безжалостно разрушен.
Мотострелковый батальон от просто стрелкового отличается не только приставкой "мото", но и способом передвижения. Лопуховскому взводу достался ЗиС с деревянной кабиной и одной-единственной фарой.
– По машинам!
Вова сел на вещмешок, приткнулся спиной к борту, пристроил автомат между ног и приготовился переносить тяготы долгой дороги. Водила выбрался из кабины с кривой железякой, и направился к передку. За почти два года пребывания здесь, у Вовы сложилось впечатление, что немногочисленные советские машины сходили с конвейера с уже неисправным стартером. Или их вообще не ставили? Во всяком случае, Три Процента ни разу не видел, чтобы трехтонку или полуторку электрическим стартером. ЗиС завелся со второй попытки, водила нырнул обратно, скрежетнула передача, взвыл мотор, поехали. Тент предусмотрен не был, а потому к вечеру все были покрыты толстым слоем серой дорожной пыли. Оружие приходилось прятать, потому, как ППШ пыли не терпит, хотя, казалось бы, куда уже проще и надежнее, ан нет, после такой поездки и отказать может. Но пыль то ладно,
На следующий день колонна продолжила движение. Около полудня в небе появились шесть крохотных, едва заметных точек, которые медленно росли в размерах. Самолеты подходили с запада. Крик "Воздух!!!" застрял в горле, не один Вова заметил угрозу с воздуха, но все сидели молча, колонна продолжала движение. Шестерка истребителей прошла довольно высоко, но можно было различить скругленные консоли крыльев, свои. В сорок первом его авиация не донимала, ни своя, ни чужая. Всего полгода назад, в Сталинграде, наши появлялись не часто, по большей части помешать немцам не могли, и те творили, что хотели. А уж как они погоняли Вову, когда раненый он выбирался из города! А тут колонну прикрывают сверху истребителями, не к добру это.
На новом месте обустраивались опять же капитально. Хач! Два. Хач! Два. И ладно бы для себя копали, а то ведь понятно, что оборону в этих окопах держать не придется. Работать на дядю было обидно. Но копали все. Танкисты - капониры для техники, артиллеристы - огневые позиции, основные и запасные, пехота - окопы и ходы сообщения. Саперы натягивали колючую проволоку и ставили мины. Столько мин сразу Вова еще никогда не видел. Это давало надежду, что немецкие танки до их окопов не доберутся.
А на дворе июнь! Летняя жара буквально разлита в воздухе, буквально омывая взмыленные спины. Гимнастерки у всех побелели от многочисленных стирок, если не стирать, то через несколько дней она встает колом от выступающей соли. Пинчук работает молча, греби больше, кидай дальше. Студент к этой работе тоже привычный, Миронов от них не отстает. У молодого пополнения сил-то поменьше будет, вон языки повываливали и фляги у всех уже пустые. Вова потряс свою - тоже пусто.
– Лопухов, ты куда?
– За водой.
– На всех принеси, - припахал Вову сержант.
Вова собрал пустые фляги, побрел к колодцу. Минут десять туда, столько же обратно, ну и там еще можно передохнуть, пока в очереди за водой стоишь, все лучше, чем лопатой махать. Путь лежал мимо штаба бригады, возле расположения которого маячили знакомые фигуры с автоматами. Первый взвод. Рота одна, а судьба - разная. Первый взвод всегда на охране штаба, эти почти гарантированно доживут до Победы, им в атаки не ходить. А два оставшихся - последний резерв комбрига. Их кинут затыкать брешь, наметившуюся в обороне. И они пойдут вперед с одними автоматами, потому что пулеметы автоматчикам не положены.
– Долго ходишь, - приветствовало Лопухова заждавшееся воды отделение.
– Нормально, - отрезал Вова, - не одни вы желающие.
Все поспешили припасть к флягам, пока принесенная вода не успела нагреться и стать железисто-противной. Три Процента успел напиться еще у колодца, но к работе приступать не спешил, подождал, пока взводный подгонит расслабившееся отделение, и только тогда взялся за лопату. Мозоли на руках задубели, гайки можно откручивать без ключа. Хач! Два. Хач! Два. Взвод зарывался в курскую землю.
Так прошел июнь. В начале июля жара чуть спала, стало полегче. В ночь на пятое, всех разбудила канонада. До фронта еще километров тридцать, но грохотало знатно. Больше часа длилась артподготовка. Под конец на севере поднялись сполохи.
– "Катюшами" ударили, - безошибочно определил Вова.
– Похоже, началось.
Остальные с ним согласились. Неизвестно было только, когда придет их очередь. Ожидание затянулось. Третий день впереди грохотало, не замолкая даже по ночам. С каждым днем, с каждой ночью, все ближе и ближе. Танковые батальоны бригады уже на второй день приняли участие в контратаках против прорвавшихся немецких танков, а мотострелки пока стояли на месте.