Возвращение астровитянки
Шрифт:
Тётка, сидящая сзади девушек, вдруг бесцеремонно влезла в разговор:
— Как только ты умрёшь, твой сфинктер расслабится и будешь ты лежать не в белом, а с полными и мокрыми штанами, и пахнуть вокруг тебя будет совсем не розами. А тот гад, если и поплачет денёк, то назавтра его утешит живая красотка. Зато ты будешь валяться холодная и в полной темноте.
— Что вы несёте, тётечка? — взвизгнула девушка, оборачиваясь.
— Правду несу, дура! — отрезала тетка. — Двадцать лет в морге работаю и всё знаю про жизнь и несчастную любовь. Жизнь — не побрякушка, на месть её не
Махнула рукой и вышла на своей остановке. Светловолосая девушка осталась сидеть, ошарашенная и со слезами на глазах.
— Вот сволочная тётка, всю романтику испортила, — сказала подружка-брюнетка и отправила в рот новую порцию розовой жвачки.
Ксения приехала домой, бросила сумку с ещё мокрым купальником в угол, посмотрела на свою пустую комнату… и тут на неё навалился такой приступ тоски и одиночества, что она села на стул и заскулила, как голодный щенок. Даже электробусная блондинка с напряжёнными отношениями со своим гадом показалась ей счастливее.
Прабабушка Ксении любила поговорку: «Поганое корыто — счастливое».
Ведь если в корыте есть грязное бельё, то это означает семью, взаимную заботу и счастье… А у Ксении — ни корыта, ни счастья…
Она вскочила и бросилась к компьютеру. Есть один человек, который мог развеять её тоску:
— Мушкетёр, ты здесь?
— Привет, Дюймовочка. Не спишь ещё?
С Мушкетёром она разговаривала в Сети уже два года. Она была им просто очарована, одно время надеялась на личную встречу и даже подбросила ему свой номер т-фона. Но он так и не позвонил, и Ксения поняла — Мушкетёр женат.
Но она не отказалась от виртуального общения с ним — слишком уж была одинока. А Мушкетёр был умён и умел её понимать, как никто.
— Какую музыку ты любишь?
— Шорох дождя по листьям.
— Я как-то слышала далёкую флейту в ночном лесу. В моей жизни это была самая щемящая музыка.
Ксения соврала, что она начинающий писатель-одиночка.
Мушкетёр не скрыл, что не понимает современной литературы и не любит нынешние книги, изготовленные коллективно. И что сам он — учитель истории.
Они много спорили о литературе. Ксения была уверена: литература — один из столпов мира, убери его, и вселенная рассыплется на растерянных черепах и больных от горя слонов.
Ксения доказывала:
— Умный человек всегда одинок — у него есть глубокий внутренний мир, в котором он настолько один, что даже может погибнуть там от тоски. Книга для него — незаменимый друг в этом мире. Глупый же человек мелок, внутреннюю вселенную ему заменяет коллективный мир тивисериалов и виртуальный мир шумных компьютерных игр.
Мушкетёр возражал:
— Глупые люди, возможно, ещё более одиноки, только не понимают этого или не говорят об этом. Если у коровы аппендицит, она тоже ничего не может сказать, но живот
— А у коровы может быть аппендицит?
— Не знаю.
— Вот то-то и оно.
Ксения писала массу неистово-романтических отрывков, надеясь, что когда-нибудь к ней придёт захватывающая дух история, которая соберёт в себя лучшее из написанного и станет книгой, за которую Ксении не будет стыдно.
Лучшая погода для раздумий — туман в кипарисовой аллее, который сгущается в тёплый дождь. В молочно-кипарисовом пространстве хорошо уходить в себя и брести там среди деревьев. Мир не существует, спрятан за белой влажной пеленой, мокрые кипарисы тихо выступают из неё и так же тихо уплывают. Шелестящая тишина падающих ниоткуда капель. Аромат неспешно растущей мысли и острый привкус южной древесной смолы. Волны водяной пыли смешиваются с сочными запахами влажной зелени и цветущей акации. Тёплый туман концентрирует мысли, и его можно продавать в аптеках — для студентов, в пузырёчках. Мелкая вода тихо плывёт с неба и инкрустирует свежие апрельские листья росой. И ты радостно знаешь, что лето уже близко. На расстоянии одного дружеского локтя, сразу за порослью цветущего дрока и за дюжиной горячих рассветов.
Ксения находила всё новые и новые определения, которые доказывали важность литературы:
— Литература — это настоящая жизнь, наконец-то открывшаяся и высветленная.
Мушкетёр посмеивался:
— Литература — это сигнальная система, слуховая труба, на одном конце которой надрывается писатель, а на другом — позёвывает читатель.
Ксения не успокаивалась:
— Для умного читателя литература — не зона досуга, а зона моделирования и прогностики будущего.
Мушкетёр тоже не сдавался:
— Современная книга — это тест Тьюринга, в ходе которого читатель пытается понять, человек ли писатель?
Больше всего Ксении нравилось следующее определение:
— Литература предстаёт перед писателем как живое сверхсущество, наделённое вечной жизнью. Оно стоит над всеми современниками и соотечественниками. Все мы, великие и невеликие, знаменитые и неизвестные, пляшем под его дудку. Оно существовало до нас и переживёт нас всех. Мы умираем, а искусство остаётся. Его конечные цели нам неизвестны.
Мушкетёр возражал:
— Литература — способ душевной коммуникации и средство эффективной социализации. Остальное — рюшечки…
Они были друзья, и даже больше.
— Что ты делала вчера вечером?
— Взяла в постель журнал мод полистать — и заснула, держа его в руках. Меня этим толстым журналом чуть не прибило. А что ты делаешь по утрам?
— По утрам? «Завтрак! Завтрак!» — трубят рефлексы.