Возвращение Борна
Шрифт:
Купив все, что просил Борн, Аннака вышла из магазина мужской одежды и направилась в сторону района, в котором были сосредоточены почти все столичные театры, но вдруг заметила, как в витрине справа мимолетно отразилось какое-то движение позади нее. Она не остановилась и даже не переменила походку, а только замедлила шаг. Необходимо было выяснить, действительно ли за ней следят. Беспечно, как могла, она перешла на другую сторону улицы, остановилась перед одной из витрин и увидела в ней отражение Кевина Макколла. Он тоже перешел улицу и сделал вид,
– Джейсон, – негромко проговорила она, – Макколл меня засек.
– Где ты находишься? – спросил Борн.
– В начале улицы Вачи.
– Я от тебя недалеко.
– Ведь я просила тебя не уходить из гостиницы! – укоризненно произнесла Аннака. – Чем ты занимался?
– Я напал на след, – ответил он.
– Правда? – Ее сердце учащенно забилось. Неужели Борн напал на след Степана? – И что же это?
– Сначала надо разобраться с Макколлом. Я хочу, чтобы ты отправилась к дому 75 по улице Хаттью. Жди меня там.
Борн подробно рассказал Аннаке, что ей следует делать дальше.
– Джейсон, ты уверен, что справишься с этим?
– Делай то, что я тебе велел, и все будет хорошо, – произнес он тоном, не допускающим возражений.
Аннака разорвала связь, вызвала такси и, когда машина подкатила, села в нее и назвала водителю адрес, который Борн продиктовал ей да еще заставил для верности повторить. После того как такси тронулось, женщина обернулась, но Макколла не увидела, хотя и не сомневалась в том, что он следует за ней. Минутой позже из потока машин вырулил помятый темно-зеленый «Опель» и пристроился позади такси, в котором ехала Аннака. Посмотрев в боковое зеркало, женщина узнала массивную фигуру человека, сидевшего за рулем, и на ее губах заиграла улыбка. Кевин Макколл проглотил наживку, теперь главное – чтобы план Борна сработал.
Когда зазвонил сотовый телефон, Степан Спалко, только что вернувшийся в штаб-квартиру «Гуманистов без границ» из своего африканского вояжа, просматривал сводку трафика секретных сообщений различных спецслужб, так или иначе связанных с готовящимся саммитом в Рейкьявике.
– Что там еще? – сухо спросил он, поднеся трубку к уху.
– Борн назначил мне встречу по адресу улица Хаттью, дом 75, и как раз сейчас я туда еду, – сообщила Аннака.
Спалко развернулся и отошел от стола, за которым сидели его дешифровщики.
– Он послал тебя в клинику «Евроцентр Био-I». Значит, ему известно о Петере Сидо.
– И еще Борн сказал, что напал на какой-то важный след, но не сообщил мне, что имеет в виду.
– Что за неугомонный человек! – вздохнул Спалко. – Ладно, я займусь Сидо, а твоя задача – сделать так, чтобы Борн ни в коем случае не сумел попасть в его кабинет.
– Я все поняла, – ответила Аннака. – Но в любом случае перво-наперво Борн займется американцем, агентом ЦРУ, который висит у него на хвосте.
– Я не хочу, чтобы Борна убили, Аннака. Для меня очень важно, чтобы
Аннака, сидя в мчащемся по улице такси, кивнула.
– Можешь рассчитывать на меня, Степан.
– Не сомневаюсь в этом.
Аннака смотрела на городские кварталы, которые пролетали за окном.
– Я еще не успела поблагодарить тебя за то, что ты убил моего отца.
– Мне следовало сделать это уже давно.
– Хан считает, что я злюсь из-за того, что не сумела сделать это собственноручно.
– Он прав?
На глазах Аннаки выступили слезы, и она вытерла их раздраженным жестом.
– Он был моим отцом, Степан. Что бы он ни сделал… он все равно оставался моим отцом. Он вырастил меня.
– Не стоит переживать, Аннака, он никогда не был хорошим отцом.
Не испытывая ни малейшего раскаяния, она вспомнила вранье, которым потчевала Борна, – рассказ о счастливом детстве, о котором она мечтала, но которого на самом деле у нее не было. Отец никогда не менял ей пеленки, не читал ей на ночь, он не приходил на школьные праздники и выпускные вечера. Он даже не помнил день ее рождения и всегда будто находился где-то за тридевять земель. По ее щеке скатилась еще одна слезинка и замерла на уголке рта. Аннака слизнула ее, и соленый вкус показался ей горьким, как большинство ее воспоминаний.
Она тряхнула головой.
– По-видимому, ребенок не может до конца уничтожить в себе добрые чувства по отношению к отцу.
– Мне это удалось.
– Это было другое, – возразила она. – Кроме того, я знаю, как ты относился к моей матери.
– Да, я любил ее. – Перед глазами Спалко возник образ Саса Вадас: ее большие, яркие глаза, кремовая кожа, изгиб мягких губ, когда она улыбалась. – Она была уникальным созданием, каких больше нет на свете, настоящей принцессой, что и означает ее имя.
– Ты был ей дорог не меньше, чем я, – проговорила Аннака. – Она видела тебя насквозь, Степан, и ее сердце чувствовало все беды, через которые тебе пришлось пройти, хотя сам ты никогда не рассказывал ей о них.
– Я долго ждал подходящего случая, чтобы отомстить твоему отцу, Аннака, но я никогда не поднял бы на него руку, если бы не чувствовал, что ты тоже хочешь его смерти.
Аннака рассмеялась. Теперь самообладание окончательно вернулось к ней, и она испытывала отвращение к самой себе из-за того, что поддалась эмоциям и пусть ненадолго, но раскисла.
– Неужели ты хочешь, чтобы я поверила в это, Степан?
– Послушай, Аннака…
– Подумай только, кого ты хочешь обмануть! Я слишком хорошо знаю тебя. Ты убил его тогда, когда это оказалось нужным тебе, и поступил совершенно правильно. Он рассказал бы Борну все, и тогда тот не стал бы тратить время, а сразу добрался бы до тебя. А то, что я желала смерти своему отцу, – чистое совпадение.
– Не скромничай, ты на самом деле очень важна для меня.
– Может быть, так, а может, и нет, но для меня это не имеет значения. Я не смогла бы полюбить кого-то, даже если бы очень захотела.