Возвращение Борна
Шрифт:
И снова в мозгу Борна всплыли слова Милен Дютронк: «В тот день он был очень напуган». Его мозг работал на полных оборотах.
– Аннака, из всего того, что вы рассказываете, следует очевидный вывод: убийство вашего отца было тщательно подготовлено. Когда мы пришли в церковь, убийца уже находился там и знал, что намерен предпринять ваш отец.
– О чем вы толкуете?
– Ваш отец был убит раньше, чем успел сообщить необходимую мне информацию. Кто-то очень не хочет, чтобы я нашел доктора Шиффера, и мне совершенно ясно, что это – тот самый человек, который сначала
Глаза Аннаки широко раскрылись.
– Вы думаете, это означает, что опасность грозит и Ласло Молнару?
– Этот таинственный незнакомец знал о том, что ваш отец был связан с Ласло Молнаром?
– Вряд ли. Отец был чрезвычайно осмотрителен и соблюдал все меры предосторожности. – Женщина посмотрела на Борна потемневшими от страха глазами. – Но, с другой стороны, в церкви Матиаса он все же не сумел уберечься от смерти.
Борн кивнул в знак согласия и задал последний вопрос:
– Вам известно, где живет Молнар?
Аннака повезла его к дому Молнара в шикарном районе Розадомб – или, в переводе, Розовый Куст, – где располагались посольства многих иностранных держав.
Будапешт в этот час напоминал нагромождение зданий из светлого в лунном сиянии камня, и каждый дом – с узорчатыми перемычками окон и дверей, причудливыми карнизами, коваными балкончиками, уставленными цветочными горшками, – был похож на облитый сахарной глазурью сладкий пирог. Старинные, выложенные булыжником улицы, кофейни, освещенные светом изысканных люстр, от которого их деревянные стены приобрели красноватый оттенок, ослепительные отблески зеркальных витрин – все это словно переносило прохожих в неповторимую атмосферу конца XIX века. Подобно Парижу, этот город сформировался под влиянием извилистой реки, разделившей его на две части, и уже во вторую очередь – мостов, соединивших их. Кроме того, это был город каменной резьбы, готических шпилей, заполненных прохожими лестниц, бывших крепостных валов, освещенных прожекторами, куполов, покрытых медными листами, стен, поросших плющом, величественных памятников и переливающихся всеми оттенками мозаик. А во время дождя над этими улицами, словно паруса на реке, раскрывались тысячи зонтов.
Все это произвело на Борна глубочайшее впечатление. Для него это было все равно что приехать в то место, которое часто являлось ему во сне – чрезвычайно реалистичном, бравшем свое начало глубоко в подсознании. Но при этом он не мог установить прямой связи между тем, что видел сейчас, и своими обрывочными, туманными, почти недосягаемыми воспоминаниями.
– Что с вами? – спросила Аннака, словно уловив его тревогу.
– Я уже бывал здесь раньше, – ответил Борн. – Помните, я сказал вам, что здешняя полиция умеет зажать любого в стальные тиски?
Она кивнула.
– В этом вы абсолютно правы. Но что вы подразумеваете? Что – сами не знаете, откуда вам это известно?
Борн положил руку на спинку водительского сиденья.
– Много лет назад я попал в тяжелейшую катастрофу. Впрочем, на самом деле это вряд ли можно назвать катастрофой. Я плыл на лодке, меня подстрелили и выбросили за борт. От шока, кровопотери и истощения я едва не умер. Врач в Иль-де-Порт-Нуар извлек из моего тела пулю и выходил меня. Я выздоровел физически, но моя
Аннака продолжала вести машину, но, судя по выражению ее лица, история Борна произвела на нее сильное впечатление.
– Вы не можете себе представить, что такое – жить и не знать, кто ты такой на самом деле, – продолжал говорить Борн. – Если такое с вами не случалось, вы никогда не сможете не только понять, но даже представить, каково это.
– Наверное, от этого можно свихнуться.
– Вот именно, – произнес он, посмотрев на женщину.
– Как будто вокруг вас – море и никаких признаков земли, а на небе нет ни луны, ни звезд, которые подсказали бы вам, в каком направлении плыть, чтобы вернуться домой. Похоже?
– Да, очень. – Борн был удивлен. Он хотел спросить ее, откуда ей известно все это, но тут машина затормозила и остановилась у тротуара напротив большого здания, каменные стены которого также были покрыты резным орнаментом.
Выбравшись из машины, они взошли на широкое крыльцо. Аннака нажала какую-то кнопку, и тут же загорелась тусклая лампочка, осветив мозаичный пол и панель домофона с кнопками, каждая из которых соответствовала определенной квартире. Квартира Ласло Молнара на вызов не ответила.
– Возможно, не стоит паниковать раньше времени. Не исключено, что Молнар сейчас находится с доктором Шиффером.
Борн подошел к входной двери – широкой и толстой, с выпуклым, непрозрачным, словно покрытым изморозью, стеклом, начинавшимся примерно с половины человеческого роста.
– Мы выясним это через минуту, – сказал он и наклонился к замку. Через мгновение дверь распахнулась. Аннака нажала еще одну кнопку, и вспыхнула другая лампочка – ровно на тридцать секунд, но этого времени им хватило, чтобы подняться по широкой лестнице на второй этаж, где находилась квартира Молнара.
На сей раз Борну пришлось повозиться с замком подольше, но через какое-то время и этот механизм спасовал перед его мастерством. Аннака хотела вбежать в квартиру первой, но Борн удержал ее. Вытащив свой керамический пистолет, он осторожно толкнул дверь, заставив ее медленно открыться. В квартире горел свет, но было очень тихо. Неторопливо продвигаясь от гостиной к спальне, а затем – через ванную комнату на кухню, они не обнаружили в квартире ни одной живой души. Везде царил идеальный порядок, не было ни малейшего признака борьбы – и никаких следов Молнара.
– Меня беспокоит то, что в квартире горит свет, – проговорил Борн, убирая пистолет. – Нет, Молнар не с Шиффером.
– Значит, он с минуты на минуту появится, – сказала Аннака. – Мы подождем его здесь.
Борн кивнул. Вернувшись в гостиную, он взял с письменного стола и с книжных полок несколько фотографий в рамках.
– Это и есть Молнар? – обратился он к Аннаке, указывая на плотно скроенного мужчину с пышной гривой зачесанных назад черных волос.
– Да, это он. – Женщина огляделась. – В этом здании когда-то жили мои бабушка и дедушка, а я, совсем еще девчонкой, тут играла. Мы, дети, знали все здешние потайные места.