Возвращение бумеранга
Шрифт:
Старик вздрогнул и остановился, их разделяли какие-то двадцать-тридцать метров.
— Здорово, — не больно-то приветливо поздоровался старик — Что это ты тут делаешь?
В это время Ян спиной почувствовал, что в проеме появился и Габчик.
— Да вот, хотим снова начать работы на каменоломне, — послышался голос Габчика. — Проводим разведку.
— Расскажи это кому-нибудь другому, — хмыкнул старик, — Эту каменоломню закрыли десять лет назад, и с тех пор никому еще такая умная идея в голову не приходила.
— Меняются
— Не дури мне голову, — буркнул старик и покосился на спрятанную в кармане руку Яна.
— А что ты так беспокоишься? — поинтересовался в свою очередь Ян, — Сокровища местные охраняешь, что ли?
— Может, и охраняю, — проворчал старик, — а вот вы на них заритесь.
— Это что же за сокровища? — удивился Габчик.
— Лесник я местный, вот что, — заявил старик. — А вы уж больно на браконьеров смахиваете.
Габчик и Кубиш в один голос искренне рассмеялись, и эта искренность, похоже, успокоительно подействовала на старика.
— У нас даже браконьерничать-то нечем, — заверил Ян.
— А что это у тебя в кармане? — усмехнулся старик.
— Сигареты, — заверил Ян и вынул руку с пачкой сигарет, — Хочешь, иди, покурим.
Старик с недоверием посмотрел на вынутую пачку, но потом все же решился подойти поближе.
— Я таких уже года два не видел, — сказал старик, доставая из пачки сигарету.
— Это мы тут по случаю ящик из старых запасов купили, — пояснил Габчик, — А покажи-ка нам свое удостоверение, — вдруг попросил он.
Старик сунул сигарету в рот, с кряхтеньем достал из кармана брюк зеленое удостоверение и, раскрыв его, выставил на обозрение. Габчик внимательно его рассмотрел, потом толкнул локтем Кубиша и кивнул в сторону удостоверения, но Ян так и не понял, на что обращал его внимание Йозеф.
— А вы что, со вчерашнего дня здесь торчите? — поинтересовался старик, кивнув в сторону затушенного костра.
— Со вчерашнего, — согласился Габчик. — Пока лазили здесь по камням, я ногу подвернул, вот и застряли. Сидим здесь холодные и голодные.
— Эта каменоломня — пустое, — махнул рукой дед. — Не зря же ее бросили. Вот в карьере, где уголь добывали, там еще можно что-то найти. Сейчас-то уголь дорогой и в дефиците, там, может, и есть смысл копать.
— А где этот карьер? — насторожился Габчик.
— А как из второго входа в каменоломню выйдете, так километра два прямо пройдите, в него и упретесь.
— Сходить бы туда, — вздохнул Габчик, — да только с голоду помрем. Слушай, дед, а не принесешь ли ты нам сюда что-нибудь поесть. Мы заплатим.
— Чем это вы заплатите?
— Деньгами, конечно, — удивился Габчик и показал две купюры рейхсмарок.
— Кучеряво живете, — покачал головой старик, — И где вы их только берете. Нам и то зарплату только чешскими платят. Ладно, принесу.
Старик докурил сигарету,
— Часа через полтора приду, — крикнул он через плечо.
— Надо будет одному остаться и караулить здесь, — сказал Габчик, — а другому пойти ко второму входу, заодно и найти его: он может оказаться полезным.
— Здесь делить нечего, — пожал плечами Ян, — Мне надо идти искать второй выход, а ты со своей ногой сиди здесь. Кстати, что тебя так заинтересовало в его удостоверении?
— А ты не понял? — удивился Габчик. — Он работает в лесничестве района Брандыс-над-Лабой. Теперь понял, где мы находимся?
— Понятно, — протянул Ян. — От Праги это недалеко, но совсем не там, где нас должны были выбросить.
— Скажи спасибо и на этом, — буркнул Габчик.
Прага, 30 декабря 1941 года
Гауптштурмфюрер Абендшен вернулся во дворец Печека уже около шести часов вечера. Он вынул из портфеля толстую папку, швырнул ее на свой письменный стол и только после этого начал снимать шинель. Раздевшись, он погрел руки о батарею центрального отопления, сел за свой стол, раскрыл папку и начал раскладывать перед собой бумаги. Но тут, как назло, зазвонил телефон. Абендшен поморщился и снял трубку.
— Вас вызывает к себе группенфюрер, — послышалось в трубке в ответ на его «алло».
Абендшен вздохнул, встал из-за стола, одернул мундир и направился к двери.
— Гауптштурмфюрер Абендшен по вашему приказанию прибыл, — четко отрапортовал он, входя в кабинет Франка.
— Где вас только носит, — проворчал Франк, подняв голову, — Это дело Моравека-Тюммеля не дает никому покоя. Опять звонил Гейдрих и требовал отчета. Что там у тебя нового?
— В ночь с 28 на 29 декабря была произведена очередная заброска английских парашютистов, — ответил Абендшен. — Парашютистов — это я так полагаю. Северо-западнее Ждирца высадку заметили, и при приземлении был задержан радист и взята рация. Они утверждают, что больше никого кроме радиста не было. Может, оно и так. Вполне логично предположить, что этот радист предназначался Моравеку-Тюммелю, но тогда не понятно, почему его выбросили так далеко от Праги.
— Вы допросили радиста? — оживился Франк.
— К сожалению — нет, — покачал головой Абендшен, — его ранили при задержании, и к моему приезду туда он уже скончался. Сами они его тоже допросить не успели.
— Черт! — выругался Франк. — Я там с них всех головы поснимаю! Каждый раз на том же месте! Дальше?
— Меня заинтересовал путь этого английского самолета над территорией Протектората, — ответил Абендшен. — Я только что вернулся из ПВО, поэтому еще не успел составить его точного маршрута. Могу сказать только, что он пролетал очень близко от Праги. И вообще, сделал довольно большую петлю над нашей территорией. Боюсь, что он произвел еще одну или несколько выбросок.