Возвращение Дестри
Шрифт:
— Не слышал, Венделл в городе? Не знаешь, случаем, где он живет?
— Спустись на два квартала вниз по улице и увидишь огромный дом с большой каминной трубой — это он и есть.
— В самом деле? А дом Оррина как раз напротив, не так ли?
— Нет, Оррин переехал. Он теперь живет немного дальше вниз. А напротив него — Кливс.
— Да что ты! Ведь они с Вильямсом большие приятели.
— Так оно и есть.
— А Вильяме тоже в городе?
— Да. Он снимает номер в отеле «Дарлингтон».
Верзила поднес стакан к губам и вдруг поперхнулся.
Гарри проследил за его взглядом и с содроганием увидел то, что так часто являлось ему в ночных кошмарах. Как
Есть вещи, которые ясны как день. Когда лось, медленно переставляя по снегу подламывающиеся ноги, застывает; не в силах бежать дальше, а вокруг него один за другим рассаживаются в круг волки, устало вывалив красные языки, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что не пройдет и нескольких минут, как они будут, рыча и отталкивая друг друга, рвать кровавое, дымящееся мясо. Вот и теперь, глядя на глумливо ухмыляющиеся физиономии обоих братьев, можно было не сомневаться, что они явились сюда за Дестри.
Глава 8
В первую минуту братья сделали вид, что не увидели Гарри. Прямиком направились к бару, шумно заказали виски. Дестри по-прежнему сидел в углу, погруженный в собственные мысли, казалось, грезящий с широко раскрытыми глазами. Старик кабатчик, немало повидавший на своем веку, украдкой то и дело участливо поглядывал на него, как опытный психиатр, который видит симптомы опасного, возможно даже смертельного недуга, но не знает от него спасения. В зале оставалось всего пятеро. Один за другим они отошли от стойки, вполголоса беседуя между собой так, будто разговор шел о чем-то достаточно личном, что невозможно обсуждать при других, в свете двух керосиновых ламп, которые заливали тусклым красноватым светом и сам бар, и небольшое пространство вокруг него.
Еще до появления обоих Огден в салуне повисла напряженная тишина, какая обычно бывает во время встречи боксеров-профессионалов — зрители затаили дыхание, приглушенно звучат голоса в зале, наконец воцаряется мертвая тишина, когда даже едва слышный шепот, словно раскат грома, проносится сразу над несколькими рядами, и незадачливый болельщик испуганно приседает, съеживается, растерянно оглядываясь по сторонам в надежде, что никто не заметил его оплошности.
Точно такая же напряженная тишина повисла и в баре как раз перед приходом обоих братьев. Они были очень похожими. Вообще этот тип людей весьма характерен для Среднего Запада. Друг друга они понимают с полуслова, и в то же время для всех остальных остаются загадкой.
Огдены были высокого роста, но при этом не казались неуклюжими. Плечи у обоих были достаточно широки, а грудь далеко не впалой. Они держались прямо, высоко подняв головы, и все же в их облике было что-то неуловимо мерзкое, от чего становилось муторно на душе. Может, причиной этому было сальное выражение их лиц, сильно скошенные маленькие глазки, всегда немного прищуренные, словно от смеха, хотя внимательный наблюдатель мог бы сразу сказать, что на подобных физиономиях искренний, веселый смех бывает редким гостем. Братья постоянно обменивались ухмылками, точно посмеиваясь над какой-то непристойной шуткой, которую слышали только они одни во всем мире. Казалось, будто это придает им уверенности в себе. Ведь смех — оружие обоюдоострое: когда двое поглядывают друг на друга с усмешками, понятными лишь им, остальные начинают чувствовать себя весьма неуютно.
Как раз в этот момент Огдены в очередной раз ухмыльнулись друг другу и чокнулись высоко поднятыми
Они пришли убить Гарри Дестри. Этот их замысел был совершенно очевиден как для них самих, так и для остальных посетителей салуна. К несчастью, братьям никак не удавалось придумать, как, собственно, начать то, зачем они явились, как незаметно перейти от болтовни к тому, чего оба страстно желали. Все было бы гораздо проще, если бы могли просто обернуться и выпустить в Дестри парочку пуль так, чтобы ублюдок распростерся мертвым на полу!
Огдены опять обменялись взглядами. В них был и стыд, и смущение, и тайный страх. Сдвинув головы, наконец принялись вполголоса обсуждать, как лучше перейти к делу.
Ах, если бы только Гарри дал им хоть малейший повод накинуться на него, хоть бы пальцем пошевелил! Но он по-прежнему сидел не произнося ни слова, обратив пустой, безжизненный взгляд на соседний стул, ни о чем не спрашивал, ни с кем не заговаривал, даже не пытался ни к кому обратиться. Но вот наконец чуть заметно поднял голову, затем встал, подошел к стойке и попросил:
— Налей-ка мне еще!
В эту минуту кабатчик впервые с удивлением заметил, что стакан у Дестри пуст. Он вытащил бутылку и, дождавшись, пока Дестри покажет, сколько ему налить, плеснул ему виски, затем украдкой наполнил до краев собственный стакан, потому что почувствовал, что его нервы вот-вот не выдержат.
Все разговоры в салуне стихли. Один из посетителей поднялся и бесшумно выскользнул на улицу, другие безмолвно замерли на своих местах, напряженно наблюдая за развитием событий. По-видимому, им не терпелось увидеть, как разделаются с Дестри. Не то чтобы он оставался видной фигурой в городе, просто по-прежнему был человеком, которого невозможно не заметить.
Вдруг Джадд Огден посмотрел на него.
— Дестри?
Тот медленно поднял голову. На губах его застыла слабая улыбка.
— Да?
В эту секунду никому, кроме кабатчика, не было видно его лица. Кабатчик вдруг почувствовал, как какая-то странная дрожь пронизала его с головы до ног. Его рука с зажатым в ней стаканом невольно дернулась, и половина виски выплеснулась на пол. Все еще охваченный этим непонятным смятением, он растерянно опустил стакан на стойку, но потом, внезапно передумав, схватил его и одним глотком опрокинул в себя содержимое. Затем мучительно раскашлялся, но даже не сделал попытки уйти. Вцепившись в стойку обеими руками, замер на месте как вкопанный, но смотрел не на братьев Огден, а лишь на одного Дестри, будто зачарованный тем странным спектаклем, который разыгрывался перед его глазами.
— Дестри, — подхватил Кларенс Огден вслед за братом, — ты ведь не забыл то время, когда попортил нам немало крови, а?
— Я? — спросил Дестри все тем же безжизненным тоном. — Вы хотите сказать, что я причинил вам какое-то зло?
— Именно ты, — резко бросил ему в лицо Джадд Огден.
В зале повисла мертвая тишина. Посетители боялись шевельнуться, только обменивались боязливыми взглядами, абсолютно не сомневаясь, что близится ужасная развязка.
— Ну, если вы так говорите, — смущенно произнес Дестри, — прошу меня простить. Страшно сожалею, если по моей вине у кого-то в этом прекрасном городе возникли неприятности! При одной мысли об этом у меня на душе тяжело!