Возвращение домой

Somber

— Некоторые вещи никогда не меняются, — пробормотала я.

— Нет, — сказал он резко. — Некоторые вещи не должны меняться. Некоторые изменения нельзя допустить.

Лансер снова встретил мои взгляд:

— Когда я был маленький, моя мать рассказала мне историю о хороших временах. До войны, когда двенадцать и одно племя работали в единстве, чтобы жить и процветать. Но все изменилось.

— Двенадцать и одно? — спросила я в недоумении.

— Не уверен, что ты захочешь услышать эту историю. — сказал он, покраснев. Но он рассказал её. Вскоре мы переместились ближе к колесу, чтобы Скотч Тейп могла управлять кораблем и слушать. Я не знала, почему Скотч Тейп была назначена нашим

пилотом, но она по всей видимости справлялась с управлением довольно хорошо; до сих пор мы не врезались ни в одну гору. Мы даже открыли небольшой люк, чтобы Рампейдж могла слушать, пока крутит педали внизу.

— Однажды, было солнце и земля. Оба они были одиноки, но они не могли долго быть вместе. Множество раз солнце приходило и занималось любовью с землей, и после этого зарождалась жизнь. Двенадцать раз они спаривались, и каждый раз рождалось новое племя. Но потом, луна увидел их занятия любовью и выждал, пока солнце не скроется. Луна был злым и слабым, его свет не был даже близок к солнечному, и поэтому он взял землю силой. От совокупления родилось племя, вместе со всеми зверями и монстрами, охотящимися под покровом темноты. Когда солнце увидел, что сделал луна, он был в ярости, и с тех пор он преследовал луну по небу, чтобы не дать тому другого шанса. Но иногда, луна ставил ловушки для солнца, и весь мир покрывался тьмой во время их битв. Но каждый раз, солнце побеждал и продолжал свою охоту.

Глори посмотрела на Скотч Тейп с выражением беспокойства, после чего кобылка усмехнулась:

— Что, эта история слишком непристойная для тебя? — Покраснев, Глори переключила свое внимание на Лансера. Я слегка потерлась об неё носом. Она прикусила моё ушко. Ах, хорошие времена. Если бы только Лакуна могла быть здесь, чтобы разделить их…

— Двенадцать племен были детьми солнца. Одно было ребенком луны. С каждым совокуплением, земля порождала племя. Высокие, огненные горы породили Ачу. Прополи родились в деревнях. Племя Карнилия на плодородной равнине. Менди в густых лесах. — Я не могла сдержать улыбку, видя как меняется его тон, как он начинал увлекаться рассказом. — Зенкори были рождены на ветру, Атори на островах, и Эсхатик в пустынях. Даже южные снега породили Сахаани, и с той поры, льды всегда порождали источники исходящей паром воды, что были нагреты их страстью. Болота породили племя Орах, а джунгли — Таппахани. Последние два, Логос и Роамани, были зачаты в библиотеках и на поле боя.

— Погоди. Зачаты? — спросила Глори скептически. — Я почти уверена в том, что в любой библиотеке, которую я когда-либо посещала, подобное действие будет нарушением всех правил и норм внутреннего распорядка.

— Неа. Во всех лучших библиотеках, обязаны происходить масштабные оргии, — язвительно протянула Рампейдж с нижней палубы. — Просто участники, вынуждены трахаться по-настоящему тихо.

Это заявление рассмешило нас всех, а Лансер сокрушенно вздохнул:

— Это предание. Вы можете верить ему или не верить. Преданию на это плевать. — Он щёлкнул хвостом, а затем, самодовольно ухмыльнулся. — Или возможно, вы, пони, хотите рассказать мне о зарождении вашего рода, с большей правдивостью?

Он нас подловил. Я не имела ни малейшего представления о том, как в этом мире появились пони. До момента воцарения Принцесс, всё было весьма туманно.

— Эм… — Я посмотрела на Глори, но она лишь слегка пожала плечами. — Да как-то не очень.

— Тогда примите предание, иначе, хранить молчание я буду, — сказал он, нахмурив брови. — Я, скорее всего, и так допускаю много ошибок. Мне не дано рассказывать предания так, как это делала Мать, начиная всё со слов «это напоминает мне одну забавную историю».

— Нет, нет,

нет. Продолжай, — успокоительно произнесла я.

— Какое-то время, Двенадцать племён пребывали во здравии и распространялись по всей земле. Работая сообща, они вели борьбу со зверьём, что обитали в дикой местности, но в отличии от пони, мы не стремились укрощать природу. Мы уважали её силу. Когда-то, на нашей родине были огромные участки дикой местности, протяженностью в путь, что зебра может за год пройти. Но затем, Двенадцать племён встретились с детьми луны. И Прополи пригласили их в свою деревню. Менди исцелили их раны. Тапхани приготовили великолепный пир, Атори танцевали, а Зенкори рассказывали новоприбывшим сказания. Но дети луны, по-прежнему, были замкнуты, загадочны и высокомерны. Они заявили, что обладают силой большей, чем у всех Двенадцати племён вместе взятых, и поэтому Двенадцати надлежит стать рабами одного. Поэтому, Двенадцать отправились на войну с Одним.

— В течении многих поколений сражались они с детьми луны, что были многочисленны, но равнодушны. Тверды. И множество нечестивых колдунств, что способны привязывать сущность и душу, они изучили. Броня их пробита быть не могла, а оружие никогда не ломалось. Даже погибнув, их самые могучие войны продолжали сражаться. Порабощали и убивали Двенадцать они в безумном увлечении своим могуществом тёмным. Их ложь, на какое-то время, племена обратила против друг друга, и Двенадцать к истреблению были близки. Но Двенадцать прозрели, объединились и дали отпор. В отчаянии своём, племя Одно самих звёзд силу призвало… безумие свершило. И звёзды пришли. На всю землю они низвергались, великие, порочные города Одного, и армии Двенадцати племён сокрушая. Но когда закончилось это, Двенадцать остались, как были, и сломлено было Одно. Двенадцать жаждали крови, но земля умоляла их о снисхождении, хоть и в насилии Одно было зачато, они всё же детьми её были. Племя Одно помечено было и у всех, кто несёт в себе эту кровь, полоски сплетаются в предостережения символ. И в этом причина того, что имя им было дано — Старкаттери, «Клеймённые звёздами», и изгнано было оно.

— А из какого племени происходит Легат? — полюбопытствовала я.

Лансер открыл рот, а затем, снова закрыл, и, нахмурив брови, произнёс:

— Он — один из последних Ачу.

— А вот и нет, — заявила Рампейдж, с нижней палубы, а в её голосе звучал странный акцент. — Он сражается не как Ачу.

— А он утверждает, что Ачу! Кто ты такая, чтобы отрицать это, Продитьер? — гаркнул Лансер.

— Означает ли это, что ты тоже Ачу? — спросил П-21.

От всех этих разговоров, мне захотелось произнести «будь здоров».

И вот опять, невинный вопрос заставил его поморщиться.

— Нет… кровь переходит от матери к ребёнку, а не от отца к ребёнку. Я — Зенкори.

Я подумывала о том, чтобы рассказать ему, что его мать жива, но всё же, решила этого пока не делать. Тем не менее, сказительство было значительным шагом вперёд, по сравнению с убийством соплеменников.

— Моё племя — скитальцы и сказители. Мы разыскивали обычаи и предания этого мира. Многие из нас пришли, и осели в Эквестрии, за долго до войны.

— А почему воевали зебры? — спросила Глори. — До этого, я никогда не слышала вашей трактовки, тех событий.

А вот этот вопрос, его, похоже, шокировал.

— Вы хотите узнать об этом? — спросил он так, будто, до этого, ни когда не видел пони, которым было бы интересно подобное, взгляд его скользил по нашим лицам. — Бессмертные монархи не правили нашим народом. Цезаря избирали мы из племён. Старейшины всех тринадцати племён принимали в голосовании участие, и Цезарь не мог быть избран из одного и того же племени дважды.