Возвращение домой
Шрифт:
– Сколько стоит с вами сняться?
– деловито спросил пацан.
– Дороже, чем со стрельцами? Костюмы там тоже хорошие. Они по сто рублей берут, а царь - двести. Только он на настоящего совсем не похож. А ещё мы Брежнева видели, тот похож, но почему-то не фотографируется. Ещё Ленин есть, он и похож, и согласен, даже сам предлагал, кричал, что недорого. Но с ним уже я не захотел. Зачем? Мы и так настоящего в Мавзолее видели. Меня Вася зовут. А вас как? Вы - какие эльфы?
– А сам как думаешь?
– влез я в его монолог.
– Эти две тёти светлые, - пацан указал на Эль с Ларой, - а та с рогами - тёмная.
– Видите, ушастые, -
Эксперт по эльфийкам обрадовался, что "угадал", а мои жёны от такого заявления аж дар речи потеряли. Не успели они ничего сообразить, как мальчик взял Эль с Ларой под руки и закричал мамаше, чтобы та скорее нажимала кнопочку. Ещё через мгновения мы стали обладателями купюры в сто рублей. Деньги ничем не отличались от тех, которые я помнил.
– Спокойно, - успел сказать я своим спутницам.
– Не реагируем, не возмущаемся, улыбаемся. Здесь так принято.
Хотя мог и не говорить, правила, гласящего, что все эльфийки любят фотографироваться, никто не отменял. И в любом случае ребёнку ничего не грозило. Схвати их без предупреждения кто другой, могло бы кончиться и иначе.
Увы (или к счастью), мальчишка оказался не единственным, кто жаждал запечатлеться с эльфами на память. Учитывая, что Эль с Ларой, да и временно превратившаяся в тёмную эльфийку Анжа, были не против, а народ исправно платил моделям за их труд, скорей именно к счастью.
Вскоре возле нас выстроилась пусть и небольшая, но настоящая толпа. Кто-то даже начал рассказывать своим друзьям, что неспроста здесь, почти на Красной Площади, эльфы. Мол, всё закономерно. На самом деле легендарные варяги - Рюрик, Трувор и Синеус были эльфами, как и их потомки. Прибыли на Русь не из Скандинавии, как до сих пор ошибочно полагали официальные историки, которым нельзя верить ни на грош, а из другого мира. Поэтому не надо удивляться летописным сведениям, что Ольга вышла замуж за Игоря в 903 году, а Святослава родила сорок лет спустя. Первые князья погибали в бою, иначе жили бы долго. Вот Святослава, например, печенеги на Хортице убили. Ольга же умерла, потому что отказалась от эльфийского язычества и приняла христианство. Ну а Владимир был сыном Святослава от человеческой женщины. В общем, нёс гражданин историк такую пургу, что даже у меня уши сворачивались. Чувствую, предстоял бы мне разговор с женами по этому поводу, пойми они хоть десятую часть сказанного.
Но кроме того болтуна были и те, кто на самом деле желал сфотографироваться. Один, говорящий с жутким акцентом, попытался объяснить, что он желает не сфоткаться, стоя рядом с эльфийкой, а сделать серию фото всех моих спутниц, причём его прежде всего интересовали не сами девушки, а отдельные детали их костюмов.
– Сто баксов!
– тут же заломил цену я, чтобы отвязался.
И сразу пожалел. Нужно было просить больше. Судя по той лёгкости, с какой иностранец расстался с купюрой, для него не было особой разницы, сто долларов или двести. Но раз уж сам назвал цену, пришлось выполнять обещание. Правда, не мне, а спутницам. Такая уж эльфийская доля (последнего вслух тоже говорить не стал). Чувствую через год в каком-нибудь Париже или Милане на подиуме будет продемонстрирована новая коллекция с эльфийскими мотивами.
Не прошло и получаса, как мы обогатились почти на две тысячи рублей и двадцать пять баксов в придачу к той сотне. Позже, пересчитывая деньги, обнаружил, что одна сотня вовсе не российская, а белорусская. Но, поскольку её нам не в
Туристы, желающие сфотографироваться с настоящими эльфийками, исчезли так же быстро, как и появились. Буквально только что чуть ли не очередь стояла, и вот уже мы опять никому не интересны. Или куда правильнее сказать: никому не нужны, потому как некоторый интерес всё равно оставался и на нас по-прежнему оборачивались, но денег за возможность сфотографироваться больше никто не предлагал. Стоять и ждать следующих клиентов тоже смысла не имело. На проживание в Москве таким образом всё равно не заработаешь, можно сказать, нам и так сильно повезло, а внимание полиции или тех, кто считает это место своим (такие почему-то всегда и везде находятся), обратишь на себя непременно.
Покинули Александровский сад мы без малейшего сожаления. При выходе взору эльфиек и Анжи предстали улицы, загруженные автомобилями. Но эти дымящие и шумные безлошадные повозки их скорее раздражали, чем удивляли. Одно хорошо, мы были уже хоть при каких-то местных деньгах. Правда, если говорить честно, все три мои спутницы с большим трудом воспринимали полученные фантики в таком контексте. Что ничуть не помешало Анже ими заинтересоваться и очень внимательно осмотреть. Причину повышенного внимания (даже Эль, и та рассматривала куда менее тщательно) можно было угадать, особо не напрягая извилины.
– Хвостатая, давай договоримся, - обратился к ней.
– Я сам тебе покажу, у кого можно воровать, а у кого нет.
– Я не воровка, - возмутилась Анжа
– И в любом случае не в этом месте, - проигнорировал её заявление я.
– Тогда ладно, - как ни в чём ни бывало ответила она.
Её прежнее обещание тоже было вполне надёжно, но так будет куда лучше. Если теперь мы нарвёмся, в смысле на нас нарвутся, какие-нибудь гопники или лица к ним приравниваемые, то пускай лучше хвостатая их не покалечит, а полностью обчистит. То есть проведёт самооборону за счёт преступных элементов. В мире, успевшем стать моим, напавшего на тебя не возбраняется хотя бы убить (если получится), после чего собрать трофеи. В этом всё не так просто, но выход при желании тоже можно найти.
Далеко уйти не удалось. Нет, никто нас не задерживал, возникли совсем другие обстоятельства.
– А что это за уродство?
– вдруг спросила Лара.
Да. Вопрос, однако. Сказать "памятник Петру Великому" язык не поворачивается.
– Великий Позор грузинского народа, Зураб Церетели, - дал я на мой взгляд самый правильный ответ.
– Почему он тогда стоит почти в самом центре столицы твоей страны?
И что ей на такое ответить?
– Потому что грузины не такие дураки, чтобы у себя подобное ставить.
– А русские?
– невинно вставила Анжа.
Тут рогатая сумела поймать меня за язык.
– Русские, конечно же, тоже, - совершенно честно ответил я.
– Только есть одна небольшая, но весьма неприятная проблема.
– И какая же?
– Уже больше двадцати лет правительство не интересуется мнением своего народа. В оправдание сказать можно лишь одно: сейчас почти во всём мире так. Демократия называется.
– Странное место, - выразила своё мнение хвостатая.
– Так кто же спорит, - признал её правоту я.
– И это, кстати, не сам Церетели, а скульптура, то есть халтура его работы, долженствующая изображать памятник первому российскому императору Петру Великому.