Возвращение эпохи драконов

Диденко-Абраменко Юлия

Толпа взорвалась громкими криками, радуясь, что правосудие свершилось. В это время двое солдат подошли к повешенному и начали снимать тело. Вскоре виселица опустела. На эшафоте остался только жрец, читающий отрывки из «Книги Праведности» и иногда вставляющий свои комментарии к написанному. Окружающие внимательно слушали, кивая, когда жрец говорил о грехе, совершенном карликом. Никто не собирался расходиться, все стояли и слушали. Только одна маленькая женщина медленно пробиралась через толпу. Она была очень бедна, о чем говорили выцветшая дырявая одежда и отсутствие обуви. Голову обматывал шарф, скрывающий лицо. Дойдя до конца площади, женщина-карлик оглянулась, внимательно

посмотрела на толпу и вошла в длинный переулок, который заворачивал вправо примерно через двести ярдов. Он был настолько узким, что два человека не смогли бы идти по нему рядом. Пройдя несколько покосившихся, почти одинаковых дверей, она остановилась и постучала в дверь слева. Та открылась почти сразу, как будто женщину здесь давно ждали. Она быстро прошла под рукой швейцара, слегка наклонив голову. И, бросив вслед негромкое: «Здравствуйте», – поспешно проследовала в коридор, а затем в маленькую, плохо освещенную комнату, в углу которой стоял мужчина средних лет. Он был одет в длинный фиолетовый плащ с широкими, спускающимися почти до колен рукавами.

– Заставляешь ждать, карлик, – с пренебрежением проговорил мужчина, не утруждая себя на родовые изменения слова.

– Толпа, государь, еле пробралась, – извинилась женщина, снимая шарф.

– А я думал, прощалась с мужем, – усмехнулся мужчина и подошел ближе, доставая из кармана сверток.

– Он и дома мне надоел, проклятый! Всю жизнь мне покалечил! – завопила женщина. – Я ничуть не жалею, что его повесили.

– Хватит, слышали, – прервал ее мужчина и протянул сверток. – Держи за работу. Никто и никогда не должен ни о чем узнать. Тебе ведь известно, что бывает с теми, кто не умеет держать свои мысли в голове и высказывает их с помощью длинного язычка.

– Им его укорачивают, – женщина схватила сверток и прижала к груди.

– Верно, но в моих силах укоротить тебе не только язык… – сказал мужчина и указал рукой на дверь.

– Не бойтесь, милорд, завтра утром моей семьи не будет в городе, – пообещала женщина и попятилась в сторону выхода, через каждые пару секунд отвешивая поклоны, в знак полной признательности и покорности его милости. – Спасибо, сударь, я очень вам благодарна.

Когда женщина удалилась из комнаты, мужчина медленно направился к стене, где висел старый запылившийся подсвечник. Он затушил свечу двумя пальцами, не снимая перчаток, отчего в воздухе повеяло жженой оленьей кожей. В этот момент появился слуга, открывавший дверь женщине.

– Что прикажете, сударь? – при слове «сударь» он усмехнулся. Подобное обращение употреблялось только в низших слоях. Мужчина стоял за дверью и слышал весь разговор, а потом проводил женщину до двери.

– Зачем ты спрашиваешь о таких пустяках, Ронт? – сказал мужчина и затушил еще одну свечу. – Ты не мальчик и прекрасно знаешь, как все делается. Мы никогда не оставляем свидетелей, даже если они клянутся, что ничего не скажут. Мы прекрасно знаем методы развязывания глупых язычков.

Мужчина в фиолетовом плаще поднял левую бровь и усмехнулся. Из второго кармана он достал похожий сверток и протянул Ронту:

– Это за работу. Я надеюсь, она будет сделана в срок и аккуратно.

– Да, милорд Аттарт, я всегда рад служить вам, – сказал Ронт и взял сверток. – Эту женщину вы видели в последний раз.

Ронт поклонился и скрылся в длинном черном коридоре. Милорд Аттарт улыбнулся и вышел из комнаты, также растворяясь в темноте. Перед входной дверью милорд остановился и накинул глубокий капюшон. Аттарт быстро проследовал по узкому переулку и за поворотом свернул на маленькую улочку, избегая людных мест. С нее он вышел

на более широкую, которая располагалась параллельно Большой площади. Потом прошел через парк, затем еще через несколько маленьких улиц, и повернул на площадь. Она была значительно меньше Большой и называлась соответственно – Средняя. На этой площади находился один из городских рынков, он считался самым честным и справедливым, ведь перед домом Совета никто не мог лгать. Многие думали, что здесь самые низкие цены, а продукты и товары свежие и качественные. Но мало кто догадывался, что именно совет управлял этой торговой площадью и устанавливал свои цены и правила.

В конце площади находился дом Совета, где сегодня собрались старейшины и наследники престола Белолисов. Проходя через площадь, Аттарт ускорил шаг, чтобы его не заметили, но людям и так было не до него, они все еще обсуждали казнь.

– Каков паршивец! – возмущался старый торговец рыбой, отрубая очередной жертве голову. – Этот гад даже вины не признал!

– Быстро повесили, – говорил мужчина через дорогу, – нужно было сначала четвертовать.

– Камнями, камнями закидать! – кричала продавщица хлеба, давая покупателю буханку. – Вот, как бы сделали в старые времена!

Говорили много, но без толку. Милорд Аттарт усмехнулся и, быстро пройдя торговые ряды, свернул за угол и направился к черному ходу дома Совета. Аттарт еще не успел постучать, как дверь открылась. «Значит, совет уже начался», – подумал мужчина и, сняв плащ, быстрым шагом двинулся по длинному коридору. Затем поднялся по лестнице и остановился возле больших железных дверей. За ними находился огромный зал, где проходил сейчас совет старейшин. Огромные двери зала были не только красивым украшением, но и надежной защитой от любопытных ушей владения Руны.

Эти двери были сделаны по заказу первого правителя Бела – основателя династий. На огромной поверхности изображалась сцена охоты на лису. Собаки почти догнали зверя, но впереди находилась нора, и лиса в два прыжка могла оказаться в ней и никто не смог бы там ее поймать. У лисы в своих владениях свои законы. Напоминанием об этом служила золотая надпись над дверью: «В моих землях – мои законы. Бел».

Сколько часов длился совет – неизвестно. Аттарт ходил взад – вперед по коридору, дожидаясь окончания собрания. Но, наверное, двери были не столь надежными, потому что изнутри послышались крики.

– Только мужчина может править государством, – хрипел старческий голос.

– Но Апинсол не достиг нужного возраста, – послышался женский крик. Это была принцесса, первая из женщин, кто решился претендовать на трон.

– Алира права – принц еще ребенок, – кто-то из совета поддержал принцессу.

– Но не настолько глуп, чтобы отдавать то, что принадлежит ему по праву, – возразил Апинсол.

– Так мы не придем к единому решению, – снова послышался голос старика, но уже так громко. – Нужно собрать полный совет государства. Тогда решим путем голосования, кто будет следующим… – голос утихал, и вскоре уже нельзя было разобрать ни слова.

Через некоторое время дверь открылась. Первым вышел старый мужчина в длинной фиолетовой накидке с посохом, наверху которого сидел генерельский сокол, в дикой природе счет перешел на единицы. В живую увидеть эту птицу удавалось не многим. Старик – Холун, являлся старейшиной совета. За ним проследовали остальные члены совета и наследники. Принц сразу направился к Аттарту.

– Идем отсюда быстрей, а то я за себя не ручаюсь. Как все прошло? – Апинсол быстро зашагал к выходу.

– О, мой принц, как вы можете спрашивать? Или вы сомневаетесь в своем слуге?