Возвращение Грифона
Шрифт:
Я помыл за собой кружку, поставил на полку, потом заметил, что ведро, подставленное под раковину, уже полно и надо его выплеснуть наружу – здесь не было канализации, что меня довольно сильно напрягало. Похоже, что я привык к гораздо более комфортабельной жизни. Взяв помойное ведро за дужку, я вздохнул и пошел к двери.
Был уже вечер, но до темноты далеко – солнце висело над горизонтом как огромный багровый болид, каким-то образом застывший на месте. Выплеснув помои к забору на огороде, задумался – сами слова «болид», «метеорит» давали мне
Поскрипев своими «ржавыми» мозгами, так ничего и не придумав, пошел к дому и тут увидел за забором группу из четырех человек, которые направлялись к нашей калитке. Во главе группы был капитан милиции, человек лет сорока, с красным то ли от солнца, то ли от выпивки лицом. В подмышке у него виднелась папка для документов. Второй мужчина рядом с ним был помоложе – лет тридцати. Его глаза выдавали принадлежность к правоохранительным органам – такой немного надменный, всезнающий взгляд, по-хозяйски ощупывающий людей и окружающие его объекты.
«Оперативник», – мелькнуло у меня в голове, и я сам удивился – откуда это знаю? Двое других – обычные парни. По всему видно – то ли стажеры, то ли студенты – неопытные, неуверенные в себе. Если опер и капитан – явный участковый – вошли к Марии во двор по-хозяйски, как властелины этого мира, то двое «студентов» жались неуверенно, с опаской поглядывая по сторонам.
Заметив меня, милиционеры остановились и, тихо обменявшись несколькими словами, пошли ко мне. Встав передо мной, опер и капитан молча осмотрели меня с ног до головы, остановившись взглядом на ведре в моей руке, потом капитан жестко спросил:
– Ты кто такой?
– А ты кто такой? – отреагировал я практически мгновенно и автоматически. – Что, представляться вас не учили? По-моему, не я пришел в ваш двор, а вы в мой.
Капитан покраснел, искоса оглянувшись на своих спутников, опер определенно забавлялся ситуацией, а понятые приободрились, с усмешкой глядя на конфуз своего грозного участкового:
– Я участковый этого района, капитан Федорчук. Провожу опрос жителей участка по поводу – не видел ли кто чего-нибудь в свете сегодняшнего преступления! А ты кто такой?
– Я Сидоров Иван Петрович, тут живу, – ответил я косноязычному милиционеру, явно не блещущему образованностью и умом, – и что вы хотите узнать?
– Я хочу увидеть твои документы. И узнать, где ты находился этой ночью.
– Этой ночью я находился в постели с Марией Васильевной, хозяйкой этого дома. И нам было так хорошо, что я не выходил из дома до самого утра. Паспорт сейчас вам принесу.
– Нет уж, мы вместе пойдем, спросим у этой самой Марии Васильевны, что ты за фрукт и где ты был этой ночью. Что-то мне твоя физиономия подозрительна! Ты откуда тут взялся? Мария Васильевна уже два года живет одна, и вдруг ты. Откуда приехал? Кем ей приходишься?
– Откуда приехал – не знаю. Вернее, знаю. Из психиатрической клиники, где лежал после того, как потерял память. Кем прихожусь? Сожителем.
Опер и участковый переглянулись, у оперативника с лица сошла улыбка, и он цокнул языком:
– Из психушки, говоришь? Интересно… Будут вопросы, обязательно будут.
Я прошел в дом, вся толпа ввалилась за мной. Мария испуганно осмотрела эту шатию и по моей просьбе принесла паспорт. Потом мы с ней долго отвечали на вопросы, которые эти двое считали очень каверзными – выспрашивали все, чуть не до поз, в которых мы занимались любовью. Затем они выдохлись, и участковый сказал, обращаясь к одному из понятых:
– Иди, позови отчима девочки, пусть посмотрит на этого парня. Он вроде как видел какого-то типа, который ходил возле их дома. Пусть опознает, если сможет.
– Это не будет законным опознанием, – предупредил опер, – надо в отдел, надо все оформлять как следует.
– Да ладно… потом оформим, если опознает. А если нет – так чего огород городить. (Откуда-то я знал, что капитан занимается чистым беззаконием – никакой юридической силы эта «очная ставка» иметь не будет.) Иди, чего встал? А мы пока еще побеседуем… Так что, Мария Васильевна, ваш пациент на самом деле здоров? И вы уверены, что он не выходил ночью? Вы что, всю ночь не спали? Следили за ним? Нет? Все-таки спали?
– Капитан, ты чего чушь городишь, – не выдержал я, – преступление совершено вечером, ты сам сказал. Мы легли поздно, уснули глубокой ночью. К тому времени девочка была уже мертва – так при чем тут выходил или не выходил из дома ночью?!
– А откуда ты знаешь, что она вечером уже была мертва? Это ты ее убил, изнасиловал и изорвал? Зачем ты это сделал?
– Ничего я не делал! Ты что, решил повесить висяк на первого попавшегося? Боишься выговора за то, что на твоем участке совершено преступление, а ты проследил? Не ищи черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет!
– Умничаешь? Сейчас придет отец девочки, тогда посмотрим, какой ты умник. Вас, психов, надо уничтожать! Одни хлопоты с вами – ходи, учитывай, отписывайся. Чем меньше вас у меня на участке, тем чище воздух. Ага, вот и они. Всеволод, посмотри, не этот парень вчера вечером ходил возле вашего дома и заговаривал с покойной девочкой?
Небольшого роста, крепенький мужичок лет сорока, благообразного вида, с застывшей на лице маской горя, внимательно вгляделся в меня. Видно было, что он что-то мучительно соображает, потом его лицо просветлело:
– Он. Похоже, что он. Мне, кстати, рассказывала соседка из дома напротив, что Машка поселила у себя психа из своей больницы. И что этот псих зверь зверем. Он, когда был в психушке, одного пациента зубами загрыз! У нее брат работает в этой больнице санитаром, так он таких ужасов порассказывал, и говорит – вся больница знает, что Машка себе хахаля-психа завела. Нет бы с нормальным мужиком связаться, а она этого поганца пригрела! Видать сама ненормальная, свихнулась после того, как ейного мужа задавили!