Возвращение из ночи

Свиридова Елена

И еще какое-то время они оба молчали. Потом Белов осторожно взял в ладони ее лицо, развернул к себе и спросил, глядя в глаза.

— Анна! Почему ты ушла от меня?!

Она прошептала, оправдываясь.

— Но... я не могла поступить иначе... У меня не было выхода! Неужели ты не понял?

— Я понял, — произнес Белов упавшим голосом. — Ты снова ушла в ночь... Ты вернулась к мужу.

— Да, потому что я все вспомнила! Я испугалась! За тебя, за себя, за всех! Ты ведь знаешь теперь, наверное, что это за человек!

Вся ее жизнь с Германом показалась Анне сейчас

голым расчетом и откровенной корыстью. Все было ложью, лицемерием, компромиссом... Даже прежняя романтическая дружба с Ромкой была, с ее стороны, проявлением скрытого женского кокетства и желания самоутвердиться, удовлетворить свое женское и творческое честолюбие... И ей вдруг стало стыдно за все, что она делала прежде, за свой брак с Германом, за самою себя.

— Это... он привел тебя сюда? — Вдруг спросил Белов.

— Да... Джек рассказал тебе?

— Он ничего мне не рассказывал! — Резко ответил Белов. — Просто... я сам догадался. Не знаю, для чего твой муж это сделал, почему привел тебя именно к Джеку... Наверное, это все не случайно, и у него есть какой-то свой план, который пока не известен... Во всяком случае, мне.

— Ленечка, милый мой, я сама ничего не знаю! Только вчера я попала в эту больницу! Ты не представляешь, что было со мной, когда я увидела Джека! У меня вдруг появилась надежда! Я все ему вчера рассказала! Все! И ты тоже узнаешь все...

— Я не уверен, Анна, что хочу это знать... Ты вернулась к мужу, прожила с ним больше месяца... И если бы не странная случайность, я бы мог никогда тебя больше не увидеть... Почему ты вернулась к нему?

— Я же говорю, что испугалась! — закричала Анна. — Зачем ты мучаешь и меня и себя?!

— Господи, я сам не знаю, что говорю! — Белов обнял ее, спрятал лицо в мягких складках халатика на ее груди. — Прости меня, дурака! Наверное, пока тебя не было, я стал ревнивым сумасшедшим маньяком... Сейчас, когда я вижу тебя, то не могу поверить, что это ты, что мы снова вместе, рядом... Неужели мы опять расстанемся?

— Мы больше никогда не расстанемся! Никогда! — Анна взяла его за руку, подвела к постели. — Я всегда буду только твоей!

— А твой муж? — прошептал Белов. — Он ведь не отпустит тебя...

— Он не сможет больше меня удержать! Потому что я тебя, не его, а одного тебя выбрала!

— Нет, нас обоих выбрала судьба!

В это время раздался стук в дверь, они испуганно отпрянули друг от друга, и через секунду увидели в палате Джека, который держал в руках целую стопку приготовленных Беловым тестов.

— Юля! Ваш супруг желает вас видеть. Я попросил его подождать десять минут, чтобы не прерывать вашу беседу с психологом. Но он очень спешит. — Джек протянул Белову тесты. — Быстро за работу! Когда я приведу его сюда, ты вежливо поздороваешься и сразу исчезнешь!

— Понял, — мрачно произнес Белов, и в его взгляде снова появилось бесконечное страдание.

— Не вешай нос, все не так плохо, — улыбнулся Джек, выходя из палаты. — Жду тебя в кабинете. Потом поедем к Митьке.

Белов молча кивнул.

Когда в палате, в сопровождении Джека, появился Герман, Анна сидела за журнальным столом

напротив Белова и что-то рисовала на листе бумаги простым карандашом. Джек взглянул на рисунок. Там был изображен странный, полуразрушенный дом с темными дверными проемами, расположенными по краям фасада. С боковой стороны дома, вдоль гладкой и мрачной стены без дверей и окон, шла винтовая лестница и обрывались в пустоте. Крыша нависала над домом и словно парила в воздухе, не касаясь его. За домом стояло высокое дерево, выглядывая из-за крыши. Крона дерева словно составляла вторую крышу дома и была направлена ветками вниз. Из единственного окна, размещенного в мансарде, выглядывало странное лицо, повернутое на бок, а протянутые руки сжимали тонкую прозрачную решетку на окне. У дома были свои собственные глаза, которыми он глядел в пространство, а впереди, перед фасадом застыла сгорбленная печальная фигура с опущенными вниз руками. У нее была голова прямоугольный формы, напоминающая форму дома. Дерево обвивало ветками здание, стараясь прикрыть его глаза-окна. Дом напоминал живое существо, он был и домом и человеком одновременно, и ветки-руки дерева сливались с его стенами, словно с человеческим телом. Кирпичный фундамент имел черные зияющие отверстия, через которые открывались тайные входы в подземелье. Сквозь стены просвечивали коридоры, уводящие в никуда. Дом, дерево и человек были едины. И только искаженное лицо в окне мансарды казалось отрешенным от всего остального мира.

— Это наш психолог, Леонид Андреевич Белов, — шепотом обратился Джек к Герману. — Специалист по психодиагностическому тестированию.

Белов приподнялся с места, сделал вежливый поклон.

Герман молча кивнул в ответ, с любопытством заглядывая в рисунок Анны.

— Я закончила, — Анна протянула рисунок Белову, потом повернулась к Герману и произнесла с удивлением. — Я так увлеклась, что не заметила, как ты вошел.

— Ты хорошо рисуешь, — сказал он, пристально взглянув на нее.

— Да, я даже не думала, что у меня что-то получится! Мне так понравилось рисовать!

— И что же ты нарисовала? — спросил Герман, с интересом разглядывая рисунок.

— Это не просто рисунок, а специальный тест, предложенный психологом Буком еще 1948 году, — поспешил пояснить Белов деловитым тоном, убирая рисунок в папку. — Он называется "Дом — Дерево — Человек". Я часто обращаюсь к нему, используя различные варианты собственной обработки, — он повернулся к Анне. — Мне бы хотелось, Юля, задать вам еще ряд вопросов, но я понял, что на сегодня наше время истекло. — Белов вопросительно посмотрел на Германа.

— Да, я бы хотел остаться с женой наедине, — произнес Герман. — У меня очень мало свободного времени.

— Хорошо. Только прошу не задерживать ее более часа, у нас перед обедом начнутся процедуры.

— Мне хватит получаса, — сказал Герман. —

— До свидания, — вежливо сказал Белов. — Анализ теста мы проведем в следующий раз. Если не возражаете, Юля, мы продолжим завтра в то же время.

— Мне интересно заниматься с вами этими тестами, — улыбнулась Анна. — Я готова, если мой доктор позволит.