Возвращение из Трапезунда
Шрифт:
В дом Андрея все же не пригласили, да он и не пошел бы. Императоры и императрицы чувствуют предел дозволенного.
Автомобиль императрицы был реквизирован революцией, так что обратно в Ялту поехали на извозчике, который, оказывается, ждал с утра перед воротами, потому ворчал, по виду мадам Авдеевой почувствовав, что его долгое стояние не будет оплачено как должно.
На коленях у Андрея лежал объемистый сверток, который принесла к отъезду очаровательная полногрудая горничная Наташа. Как сказала на прощание Мария Федоровна, эти
– Надеюсь, что и мы, слабые женщины, можем рассчитывать на вашу помощь, – сказала императрица, протягивая на прощание руку.
Андрей поцеловал сухие прохладные пальцы вдовствующей императрицы – ныне опальной, плененной женщины без прав и имущества, и произнес:
– Я буду счастлив положить жизнь за Ваше Величество.
Это совсем не означало, что Андрей в одночасье стал монархистом. Он оставался социалистом и сторонником равенства всех людей. Но в одном конкретном случае, когда речь шла о Марии Федоровне, он отступал с социалистических позиций и, как честный человек, ощущал себя рыцарем Ланселотом.
Вечером на ужин к Авдеевым Андрей пришел в охотничьем костюме Великого князя, который был худее, но выше Андрея. Увидев гостя, княгиня Ольга тут же потащила его в номер, там велела снять сюртук и почитать последний номер «Русской старины». Тем временем она принялась что-то распарывать и перешивать, потому что была настоящей женой археолога – она умела шить, готовить, перевязывать раны, торговаться с поставщиками и ругаться с рабочими.
Вскоре пришел профессор Авдеев, начал расспрашивать, что делал Андрей последние три года. Андрей не очень убедительно рассказал, что был в армии, его контузило и он приехал в Крым. Тетя его, единственная родственница, скончалась – вот он и занялся раскопками.
– Судьба! – гудел профессор Авдеев, шагая по номеру между ящиками с экспедиционным добром, которое они везли из Петербурга и хранили на виду, чтобы не растащили революционеры. – Сама судьба привела тебя сюда. Надо же было именно мне оказаться в нужном месте в нужную минуту. Фатум! И ты никому ничем не обязан?
– Я? Никому.
– Замечательно. Мне нужен умный, преданный делу помощник, – сказал профессор Авдеев и посмотрел на жену, словно отговорил текст, отрепетированный заранее, и забыл слова дальше.
– Но я не знаю, куда вы намереваетесь ехать.
– Это дело второе, – прогудел Авдеев. – Едем мы в Турцию копать Трапезунд. Трапезундскую империю. Это тебе что-нибудь говорит?
– Очень немного. Византия, Средние века, царица Тамара…
– Достаточно, – сказала Ольга. – Ты выдержал экзамен. Если тебе позволяет здоровье, лучшее для тебя – поехать с нами. Нам остро не хватает интеллигентных
– Конечно, помню.
– Он полиглот и отличный специалист. Из-за близорукости его не взяли в армию.
Андрей приоткрыл было рот, чтобы спросить, не приедет ли нескладная Тилли.
– Что касается наших девушек, – продолжала Ольга, – то вопрос остается нерешенным. По крайней мере Матильда – ты ее должен помнить – обещала приехать позже…
– Платить мы тебе много не сможем – сами едем не за золотом, – загудел Авдеев. – Но голодать не будешь.
– Он согласен, – сказала княгиня Ольга, откусывая нитку и протягивая куртку Андрею. – Не очень убедительно, но крепко.
Андрей обещал подумать, хотя в душе сразу согласился с археологами. Ожидание Лидочки в значительной степени определялось чувством долга. Он обязан был ее дождаться и сделать так, чтобы ей было хорошо. А вот чувство, близкое к любовному томлению, Андрей испытывал именно от возможной поездки в Трапезунд. Это настоящие раскопки! Это же сказочное везение, которое выпадает археологу раз в жизни! «Но, конечно же, я не поеду, конечно, останусь, потому что Лидочка обидится, что я предпочел экспедицию…»
В таком ожесточенном состоянии человека, который уже принял благородное решение отказаться от счастья ради долга и потому крайне несчастлив, Андрей и объявился в отряде аскеров.
Появление Андрея в зеленой куртке и черных брюках, из-под которых выглядывали носки кое-как почищенных рваных ботинок, вызвало в лагере небольшую сенсацию. Аскеры окружили Андрея и дали волю своему застоявшемуся остроумию.
К счастью, Ахмет, который собрался уехать в тот вечер в Симферополь, задержался и вышел на шум.
Андрей потребовал уделить ему хотя бы пять минут времени, Ахмет вздохнул и согласился.
Они отошли в лес, и там Андрей изложил Ахмету свою дилемму: либо он ждет Лидочку и отказывается от дела своей жизни, либо едет в Трапезунд, но Лидочка ему этого не простит, и вообще он может ее упустить…
Тут Андрей совсем смешался и замолк.
– В Трапезунд тянет? – спросил тогда Ахмет.
Андрей кивнул.
– Я тебя понимаю, – сказал Ахмет. – Это Турция, настоящая страна, великая держава – тебе надо съездить туда, потому что со дня на день вас оттуда вышвырнут.
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. После правительственного кризиса в Петрограде любому ребенку, кроме тебя, ясно, что Россия больше воевать не может и не станет. И окончательно в революции победит тот, кто сможет внятно доказать всей стране, что воевать не нужно. Сейчас это все понимают, а сказать никто толком не может.
– Честно говоря, Ахмет, все это мне не очень интересно.
– Тогда поезжай в Трапезунд. Если только ты не намерен осквернить могилы ислама.
Последнюю фразу Ахмет сказал вполне серьезно.