Возвращение к истоку
Шрифт:
Продолжая неспешно вращаться вокруг оси, глайдер развернулся носом по течению. Петр прищурился, всматриваясь. Ему показалось, что впереди, через несколько сотен метров, он увидел какую-то неясную линию, пересекавшую реку поперек течения, там вода волновалась, вскипала бурунами, словно проходила над подводными камнями. Лоцман подключил оптическую утилиту, приблизил изображение. Хватило одной секунды, чтобы оценить опасность и от души выругаться еще раз.
Глайдер неотвратимо приближался к водопаду.
Петр еще поиграл с увеличением картинки, пытаясь, насколько это представлялось возможным из его положения, рассмотреть склоны пропасти за водопадом и оценить его высоту хотя бы приблизительно. И чем дальше несло глайдер, тем отчетливее становилось видно,
Не придумав ничего лучшего, Петр с силой встряхнул Ронора Журку за плечо. Голова капрала безвольно мотнулась.
– Капрал! Очнись, или мы через минуту сдохнем! Мне нужны коды управления глайдером. Капра-ал! Сучье племя, приди в себя, недоносок!
Усилием воли сонгерданец заставил себя умолкнуть. И подумать. Докторская утилита в лоцмане капрала уже показывала, что жизненные показатели горе-спутника выравниваются, нужно лишь чуть-чуть подождать. Проблема в том, что этого чуть-чуть у них не было.
В лобовом стекле слабо отразился злой оскал сонгерданца. Да пропади все пропадом… Придется выбирать - кому жить, а кому умереть. Глупо погибать обоим. Предельно глупо. Он выдернул из специального кармашка пилотника небольшую, с ноготь, капсулу с желто-красной маркировкой и аккуратно зажал ее зубами. Эго-27 - средство из собственного арсенала. В отличие от официально зарегистрированного личного оружия, боевой наркотик не входил в число спецсредств, разрешенных для применения в вооруженных силах Коалиции Независимости. Клан Петра считал иначе и всегда снабжал своих воспитанников некоторым количеством драгоценного вещества. Самое время. Но капсула с эго-27 имелась только одна - очень дорогая дурь. Очень вредная для организма. И очень действенная в критических ситуациях. Если Петр использует ее сам, то доберется до берега играючи, не заметив холода и не почувствовав усталости. Но только если поплывет один. С капралом он до берега добраться не успеет, водопад поглотит их обоих гораздо раньше. Петр сразу решил, что раскусит капсулу в момент прыжка в воду, чтобы продлить действие наркотика как можно дольше…
Затем он быстрым движением подхватил с пола лазерный карабин, вскинул приклад к плечу, выставляя мощность на минимальную отметку - поджигать кабину в его планы не входило. Прочное стекловолокно зашипело на грани слышимости, прорезаемое невидимым тепловым лучом, потянулся легкий дымок, едко запахло горелым пластиком. Та-ак, очерчиваем границу вдоль рамы, теперь бьем прикладом… Внушительный участок стекла с тонким звоном вывалился наружу, бесследно булькнув в воду. Свежий, насыщенный влагой воздух хлынул в кабину, прогоняя спертую вонь, Петр сразу почувствовал себя лучше, сознание прояснилось. Он и не подозревал до этого момента, что и сам находится на грани обморока и держится только усилием воли. Еще он обнаружил, что кроме свежего воздуха в кабину по краю среза прерывистой струйкой втекает вода - ее гнали волны, гулявшие по поверхности реки. Глайдер сидел в воде довольно грузно, притопившись по самые стекла, а когда Петр резал стекло, то был слегка не в себе, и глазомер его подвел, отверстие получилось ниже, чем нужно. Но по сравнению со звуком, который ворвался в его уши, вода в кабине показалась всего лишь досадной мелочью - низкий тяжелый рокот, накатывавший со стороны водопада, заставил его нервы моментально натянуться. Жаль, но карабин придется бросить, с ним плыть будет тяжеловато. Петр хмуро решил, что оглядываться не будет. Капрала не спасти, и нечего терять драгоценные
– Прекрати… - за спиной закашлялся капрал.
– Не порть имущество, сучонок… Мне за него еще отвечать придется…
Двигатели глайдера низко заурчали, машина с шумным всплеском плавно поднялась над водой на несколько метров, слегка кренясь на левый борт - уцелевшие толкатели не смогли полностью компенсировать выход из строя двигательной пары.
Петр упал обратно на сиденье, опустил приклад «Дакара» между колен. И аккуратно положил капсулу с эго-27 обратно в кармашек. Глотать не пришлось, это хорошо. Петр не любил выбрасывать на ветер неприкосновенный запас. Стараясь выглядеть в глазах спутника бесстрастным, он небрежно провел ладонью по лбу, смахивая холодную испарину. Пристегнулся. Чувство у него было такое, словно его только что подло обманули. Он ведь едва не бросил капрала на произвол судьбы. Еще Немного, и… И он никогда бы не смог себе простить этого момента малодушия. Дело даже не в капрале, а в себе самом. Он уже не мог себе простить, что готов был это сделать. Иррационально? Да. Но так он был устроен. Так его воспитали в клане. Принять смерть - почетнее, чем выжить за чужой счет. Ладно, хватит телячьих нежностей, с каких это пор его мучают угрызения совести из-за какого-то человеческого огрызка? И вообще, совесть - это пережиток. Бессмысленная и бесполезная штука в боевых ситуациях. Совесть всегда рождает сомнение, а сомнения замедляют реакцию. Тем самым понижая шансы выжить.
Петр заставил себя повернуться к капралу и обнаружил, что тот смотрит на него взглядом злобной фурии, размазывая кровь по лицу какой-то тряпкой. Впрочем, капрал тут же отвернулся, швырнул тряпку на приборную доску и уставился туда же. Выглядел он уже получше, и, хотя краснота из глаз не ушла, лицо здоровяка слегка порозовело, так что покойника он больше не напоминал. Да и лекарство подстегнуло обмен веществ, привело в чувство.
Не говоря ни слова, капрал развернул глайдер вокруг оси на девяносто градусов, в воздухе этот маневр прошел гладко, без малейшего сопротивления, и направил машину к скалам с правой стороны ущелья.
– Ты зачем это сделал? Зачем машину испортил?
– пробурчал капрал.
– Лучше испортить машину, чем испортиться самим.
– Я контролировал ситуацию…
– Не тренди. Видел я, как ты контролировал. Капрал, ты уверен, что в состоянии управлять глайдером?
– Даже и не думай, тебе не дам, - сразу ощетинился капрал.
– Не переоцени силенки. Из нас двоих военный с боевым опытом здесь - я, и мы все еще на боевом положении.
– Зато я лучше знаю местность, - упрямо парировал Ронор Журка.
– А как ты воюешь, я уже видел. Еще неизвестно, стали бы нас трогать те чужаки, которых ты атаковал по собственной дури. Что-то я их вокруг не вижу. Они, может, вообще мимо пролетали, а сейчас убрались по своим делам.
– Дурь здесь только у тебя, капрал. В твоей дремучей башке. Я ориентировался на твои собственные хваленые ощущения. Ты ведь чувствовал опасность?
– Ну чувствовал.
– Ты доверяешь своим ощущениям или как?
– Не всегда, - признался капрал.
– Бывает, я не могу сориентироваться, чего именно бояться, и нарываюсь на неприятность именно поэтому.
Петр немигающим взглядом смотрел на Ронора несколько секунд, затем снова уставился вперед, на быстро приближавшиеся береговые скалы. Вот так новость. Впрочем, способности вонючки в той ситуации роли рее не играли - они были атакованы, это и идиоту ясно.
– Ладно, проехали. Куда мы направляемся? Твой глайдер на двух движках не запрыгнет на эти скалы. Слишком высоко.
– Попробуем пройти по кромке пропасти. Другого выхода я не вижу. Перепад высот за водопадом - полтора километра. А у нас высотный потолок - километр. С двумя двигателями и того меньше. Навернемся, мало не покажется. Даже если снова выживем, выбраться из провала без помощи со стороны уже не сможем.
– Полтора километра?
– недоверчиво переспросил Петр.
– Ты ничего не путаешь?