Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Переслегин Сергей Борисович

«Я хочу, чтобы приехал Жилин на танке и ввез Сикорски прямо в Совет министров, и был бы Белый Совет по всем правилам военного времени». Здорово, да! Это выдержка из гневной речи уже немолоденькой представительницы отмирающего КЛФ.

На обывательском уровне я с ней согласна, а на философском — нет. Но мне бы еще жить научиться на философском. Гэндальфы все вокруг какие-то серые…

Апрель 1985 года: «Проклятие власти»

Итак, Кольцо

Всевластия следует уничтожить. Но, оказывается, молоты гномов, и пламя, и волшебство Гэндальфа бессильны перед его мощью. Лишь недра Огненной горы — сердце Мордора — способны расплавить Великое Кольцо. Но что делать сейчас, пока оно существует? Английский писатель придумывает великолепную символику Хранителей — литературное воплощение сложнейшей философской идеи.

«Помни, ты лишь Хранитель, а не Владелец, тебе доверено не владеть, а хранить». Можно назвать концепцию Толкина «властью без власти». Только через ее использование возможен, видимо, путь человечества к коммунизму.

Май 1998 года: «Власть проклятия»

Проблема состоит не в том, что новое строят из старого (больше его не из чего строить), а в том, что его лепят из упрощенного старого. Рецепт построения всеобщего счастья прост. Возьмем мир. Вычеркнем из него:

деньги,

города и машины,

фашистов,

коммунистов,

евреев,

террористов, войны и насилие,

неравенство,

Льва Абалкина,

памятники «великому и простому»,

национал-социалистическую символику,

Тройку по рационализации и утилизации необъясненных явлений,

марксистско-ленинскую диалектику,

Рудольфа Сикорски,

ядерное оружие,

Кольцо Всевластия,

плановую экономику,

Моргота, Черного врага Мира,

финансовую олигархию,

Гэндальфа,

учебники Закона Божьего…

(нужное отметить, недостающее вписать), и сразу получим это самое «всеобщее счастье». Не получили? Значит, вычеркнули не то. Не беда, вычеркнем что-нибудь еще.

Но после каждого упрощения мир становится не лучше, а беднее и примитивнее. Конечно, можно настраивать оркестр, убирая из него инструменты и исполнителей. Но в какой-то момент оставшееся уже не будет оркестром.

Трудно принять, что без ТПРУНЯ или «обратной свастики» мир

стал беднее и еще на шаг приблизился к своему концу, но, по-видимому, это так.

Сунь-Цзы, величайший стратег всех времен, сказал бы устами своего комментатора Ли Вэй Гуна:

«Хорошо уничтожить Кольцо Всевластия, но гораздо лучше сохранить его целым».

Письмо восьмое. Из 1987 в 1998 год

В моей жизни сейчас нет ничего собственного моего, кроме недописанной книги, этакой мифологической истории Англии. Я опасаюсь лишь того, о чем предупреждал Профессор, — создать Сильмарил и прикипеть к своему «чаду, чуду, чудовищу?» так, что все заботы мира останутся за рамками вложенной в продукт души. Хотя, какие у души могут быть рамки? Ты заметил, что Толкин рассматривает проклятие власти создателя-тирана, с одной стороны, и, с другой — власть творения над творцом? И история Гондолина и Сильмарилов… — не беда ли случилась с псевдопигмалионами, сумевшими включить свое творение в мир, но побоявшимися потерять собственность на него?

А свобода, говорят, есть ответственность…

Впрочем, я давно интересуюсь, как там у Вас существуют Сикорски и Бромберги? Выжили ли они?

Письмо девятое. Из 1998 в 1987 год

Ты, как всегда, подглядываешь за сутью. Третий — главный — смысловой слой толкинской «проповеди» начинается там, где «проклятие Власти» обращается в «проклятие Пигмалиона».

Творчество относится скорее к миссии, нежели к профессии. Любой человек, в жизни которого случались озарения, в глубине души понимает, что он был лишь орудием, одушевленным инструментом распаковки некоего, не им порожденного смысла. Не им порожденного, но им переданного. Это, кстати, тоже не малая историческая заслуга…

Но чтобы распаковать смысл в информацию, пришедшую из глубокого внешнего/внутреннего/информационного Космоса, нужно вложить частицу души, того внутреннего Пламени, которое «было у Илюватара». Поэтому творчество всегда трагично. Акт творчества — это ступень отказа от своей личности, развоплощение.

От того что такое развоплощение — дорога к бессмертию, оно не становится менее мучительным. И творцом овладевает искушение превратить творение, поглотившее его душу, в продолжение себя. Сделать его своей вечной собственностью, имуществом, источником благ и славы. Своим Кольцом. В смысле Толкина. И в смысле моего определения тоже.

Обрати внимание: Мелькор, Саурон, Ауле, Феанор, Тургон — самые творческие люди толкинской эпопеи. Они одержимы творчеством… вплоть до самого настоящего рабства.

Толкин был одним из немногих, кто обратил внимание на проклятие творца, — проклятие, с печальной неизбежностью ожидающее того, кто в своей собственной личной Вселенной поставил на место Господа Илюватара или обозначил трогательной формулой «счастья для всех» свое собственное — такое прекрасное — самое прекрасное — единственно прекрасное творение.