Возвращение Каина (Сердцевина)
Шрифт:
И круто повернувшись, пошел прочь. Он представлял, как ей сейчас неуютно, мерзко, и думал. «Это тебе за котелок. И за бумажные тарелки». Наверное, и она что-то мысленно говорила ему вслед, обзывала «сапогом» или еще как-нибудь, и это было естественным заключением временной, одноразовой жизни.
Все-таки она испортила Кириллу весь дальнейший поиск. «Чуткий и точнейший инструмент» больше замечал асфальт, чьи-то шаркающие ноги и мусор на тротуарах, а сам он, зацепившись мыслью о сиюминутности жизни, забывался и не мог сосредоточиться. Ему становилось неуютно в такой бумажно-беспроблемной жизни, хотя он никогда не придавал этому значения. Помнится, еще в суворовском, когда их повели
Он много раз слышал, что жизнь солдата в современной войне это примерно двадцать семь секунд боя, а жизнь младшего офицера — в два раза больше. Кто-то исследовал, промоделировал, рассчитал… Кирилл же внутренне противился такой судьбе, душа протестовала и властно требовала — жить. Жить! Жить!! Не хочу обращаться в дым! И он, разумом понимая предопределенность жизни снаряда, вторил ей — хочу просто жить, как живет трава. Хочу испытать полный круг от первого весеннего ростка, пробивающего почву, до полного увядания глубокой осенью… И чем больше он замечал вокруг себя примет и знаков этой одноразовой жизни, тем жестче становился протест, и из своей неосознанной, интуитивной формы обращался в словесную, когда можно сказать:
— Не хочу есть из бумажных тарелок. Хочу есть из серебряной посуды, которой уже больше ста лет.
Размышляя таким образом, он давно потерял ориентиры и шел, сворачивая с одной улицы на другую. И неожиданно понял, что снова заблудился, на сей раз в городе. В этот момент все и произошло…
Кирилл огляделся, чтобы найти табличку с названием улицы, и вдруг ощутил легкий толчок под ложечкой: по пустынному тротуару шла девушка. И не было в ней ничего такого особенного, что могло бы приковать взгляд и возбудить волнение: неброская сиреневая майка, скрывающая фигуру, собранные в пучок волосы на затылке, сумочка на тонком ремешке. Разве что изящный профиль лица, словно выведенный одной линией, и чуть впалые щеки…
Кирилл мгновенно взял себя в руки, ибо лишь кретины и первогодки стоят с разинутым ртом, когда в душе екнуло. Авантюра, кроме этого первого сигнала, имела еще много обязательных условий. Он догнал девушку, прошел за ней метров сто и спокойно спросил:
— У вас есть с собой паспорт?
— У меня есть газовый баллон, — не оборачиваясь, четко проговорила она и сунула руку в сумочку.
Кирилл забежал вперед, приставил кулак к своему рту и скорчил гримасу. Сказал гугниво:
— А у меня — противогаз!
Она остановилась и рассмеялась:
— Двадцать копеек! За шутку.
Кирилл протянул руку.
— Ну, не так же буквально! — сказала она.
— В век рынка за все следует платить, —
— У меня таких денег нет!
— В таком случае у вас есть паспорт. Он лежит в сумочке.
Она не испугалась, хотя в глазах появилась настороженность.
— Зачем вам паспорт?
— Я авантюрист, — сказал Кирилл. — Разве не заметно?
— Мне это нравится, — она обошла Кирилла и независимо застучала каблучками. — Что, новый род войск?
— Нет, я танкист!
— Это похоже…
— Но по складу нормальный авантюрист!
«Только не бойся, — мысленно проговорил он. — Это же шутка. Если испугаешься, я сейчас же уйду. Ну, не бойся!»
— В чем смысл авантюры? — спросила она. — Оставить мой паспорт в залог и получить крупную сумму?
— Нет, вы скажите: есть паспорт или нет?
Она достала из сумочки паспорт, махнула у Кирилла перед носом и снова спрятала.
— Прекрасно! — воскликнул он и заступил ей путь. — Теперь слушайте внимательно: согласны ли вы стать моей женой? Не спешите отвечать, у вас время — одна минута. — Он стал вертеться перед ней. — Вот я анфас. Вот — в профиль. Волосы русые, глаза, как видите, зеленые. Так, что еще? Да, рост — сто восемьдесят восемь. Вес надо?
— Обязательно!
— Семьдесят два!
— Прекрасный вес.
— Итак, таймер включен, время пошло!
Она сдерживала смех. И то, что она вот так может рассмеяться в первую минуту знакомства, нравилось ему.
— Вопрос можно? — спросила она.
— Да! Время идет!
— Мои… данные вас не интересуют?
— Абсолютно, — он смотрел на часы. — Я все вижу. Особое зрение… Итак, согласны ли вы…
— Согласна, — сказала она.
— Думайте, еще семнадцать секунд…
— Согласна.
— Думайте, вам говорят! — прикрикнул он. — Потом поздно будет!
— Ну, согласная я, согласная! — взмолилась она и прищурилась. — Только с одним условием…
— Слушаю.
— Весь сегодняшний день, вернее, остаток дня и всю ночь вы проведете со мной, — отчетливо выговорила она, тая смех.
— Любопытный вираж, — он сдвинул фуражку и почесал затылок.
— Вы что же, хотите жениться на мне сейчас? Вот прямо на асфальте?
— Допустим, не на асфальте, но как я слышал, женятся вроде бы в загсе, — сказал Кирилл. — А еще нам на уроках рассказывали, что сначала нужно подать заявление. И потому обязательно нужен паспорт.
— Увы, в загс мы уже опоздали, — заявила она. — Как нам рассказывали, там до обеда принимают заявления, а после обеда — расписывают. В нашем городе такой порядок.
— Ну и порядки в вашем городе…
— Так вы принимаете мои условия?
— А куда же мне деваться?
— Очень хорошо, — подытожила она. — И утром, если вы не сбежите от меня, ведите в загс. Так и быть.
Он отступил от нее и придирчиво осмотрел:
— Какая таинственная незнакомка… Давай теперь познакомимся, а таинственность оставим. Тебя как зовут?
— Нет, суженый-ряженый, — возразила она. — Давай все оставим до утра.
— У тебя определенно диктаторские задатки, — определил Кирилл. — И каблучки очень острые.
— Вот видишь, а ты заспешил в загс. К утру, может быть, тебе еще что-то не понравится…
— К тому же еще и мудрая, как змея!
— Но по гороскопу я собака, — призналась она. — А хотела бы быть змеей!.. Собака и Водолей, а ты?
— А я Кабан и Танкист! — засмеялся он, но тут же спохватился, пожалел: — Бедная, несчастная бабушка Полина! Знаешь, вчера мы с Палычем пропьянствовали всю ночь, даже немного постреляли. Сегодня вообще ночевать не приду!.. Ладно! — Он взял ее руку и завел под свою, левую. — Запомни свое место. Ходить со мной положено только слева.