Возвращение Каина
Шрифт:
— Аннушка, Аннушка, Аннушка…
Она не слышала, поскольку священники начали читать молитвы, потом чем-то мазать лоб, плечи, ноги, водить вокруг купели. Она целиком погрузилась в обряд, и Кирилл безуспешно старался поймать ее взгляд. Наконец, их по очереди стали подводить к купели и плескать воду на головы. Она почему-то засмеялась и с удовольствием стала растирать воду по лицу и плечам. Тогда священник — тот самый, разодетый — плеснул на нее еще, так что рубаха на груди промокла и прилипла к телу. Она ушла от кунели счастливая, скрылась
Через несколько минут она появилась уже в платье, в вырезе которого посверкивал крестик, и, не взглянув на Кирилла, пошла к выходу. Он поспешил за ней и у двери окликнул:
— Аннушка? Аннушка!
— Подслушал? — спросила она уже на улице. — Танкист — длинное ухо!
— Аннушка, — он попытался взять ее руку. Она отстранилась, помахала ему:
— Поразвлекались, и довольно! Прощайте, прекрасный незнакомец. Дальше нам не по пути!
И пошла спокойно, без оглядки. У Кирилла сердце оборвалось — не удержать! Однако догнал, забормотал сбивчиво и глупо:
— Прости меня… Я отвлекся там, на кладбище… Больше не повторится! Я там нашел могилы своих предков…
— Зов предков — это прекрасно, — холодно, на ходу бросила она. — Но ты меня оставил одну, сбежал, бросил. А условие было… — Аннушка вдруг замедлила шаг. — Погоди… Где ты там нашел своих предков? Возле могилы Варвары Николаевны?
— Ну да! — обрадованный ее интересом, воскликнул он. — Там их навалом! Такое ощущение — целое кладбище камней и могил с моей фамилией! Я же первый раз в этом городе! Представления не имел…
Аннушка остановилась, спросила испуганным, натянутым голосом:
— Как… твоя фамилия?
— Ерашов, — засмеялся он. — Ты что, напугалась?
— Ты — Ерашов?!
— Кирилл Ерашов! — представился он. — Честь имею!
— Боже мой, — слабо вымолвила она. — Неужели это судьба… Что же будет?
— Я вчера еще понял — судьба! — заявил он. — Идем в загс!
Она словно не услышала, захваченная своими внезапными мыслями.
— Ты понимаешь… Она — твоя родственница!
— Кто — она?
— Ерашова Варвара Николаевна… На которую я похожа… — Она прислонилась лбом к его груди, но подняла глаза. — Ты правда Ерашов? Ты не врешь?.. Впрочем, знаю, не врешь. Мне только не верится…
Мимо них прошел тот самый молодой священник, но уже без всяких духовных отличий — обыкновенный парень с бородой, похожий на ученого. Он узнал Аннушку и обернулся. И потом шел до пешеходного моста и все оборачивался, словно звал за собой…
Над рекою же, над крышами домов, над всем городом от горизонта до горизонта поднимался густой ветреный мрак, несомый грозовой тучей.
5
Молнии и зарницы от них уже не гасли на небе, и яркие сполохи пробивали лиственную завесу, освещая землю под кронами зеленым, рдеющим огнем. Гром нескончаемо гудел над головой, словно по небосклону катился и катился гигантский жестяной куб. Все живое замерло, спряталось, и жеребчик,
Аристарх Павлович пел, пока слышал свой голос. И когда умолк, неожиданно увидел подполковника Ерашова, стоящего под деревом. Алексей Владимирович был одет в легкую летнюю форму, а в руке его был небольшой «тревожный» чемодан.
— Алексей Владимирович! — нараспев произнес Аристарх Павлович. — Тиимать!
Пожал ему руку и, не сдержавшись, обнял, похлопал по спине. Но ничего больше сказать не смог.
— Хорошо ты пел, Аристарх Павлович, — улыбался половиной лица Алексей. — Стоял, слушал… Мороз по коже… Чей конек-то? Красавец!.. Неужели коня завел?
— Ага! Ага, тиимать! — засмеялся Аристарх Павлович.
— Не пора ли разворот и на базу?! — крикнул он, указывая в небо. — Сейчас накроет!
Они вышли на аллею и скорым шагом, с оглядкой, заспешили к дому. Жеребчик пошел нехотя — то ли боялся открытых мест, то ли смущал его незнакомый человек. Перед домом они побежали, но ветром сорвало пилотку у Алексея, и пока он догонял ее, на землю обвалился ливень и за десять секунд промочил насквозь.
— Теперь все равно! — опять засмеялся он — вторая половина лица, обожженная и стянутая, оставалась без всякого выражения. Аристарх Павлович увлек его за собой на парадное крыльцо и достал спрятанные ключи.
— Погоди… Почему сюда-то? — опешил Алексей. — Ты же на втором живешь…
Аристарх Павлович замотал головой и открыл замки, впустил гостя. Тот недоуменно огляделся, похоже, признал мебель, поскольку жил у Аристарха Павловича, когда занимался обменом квартиры.
— Неужели поменялся с этим?
— Ага! — радостно сказал Аристарх Павлович.
— Ага-то ага… — вздохнул Алексей. — Да напрасно. Обманул он тебя! Неужели без доплаты?.. Погоди, а что ты так молчишь странно? Что случилось?
Аристарх Павлович содрал прилипшую майку, помаячил Алексею, чтобы переодевался, и стал писать. Коротко, в нескольких словах, изложил, что потерял речь и теперь может лишь петь.
— Так пой! — обрадовался старший Ерашов. — Это же прекрасно, когда человек не говорит, а поет…
Он смеялся и радовался, однако Аристарх Павлович заметил, что приехал Ерашов, чем-то глубоко озабоченный, и лишь встреча, гроза и ливень отвлекли его, как бы размочили ссохшуюся корку, но внутри оставался крепкий сухарь гнетущей заботы.
— Да нет худа без добра, — переодеваясь, заметил Алексей. — Мы ведь с тобой через стенку станем жить! Кажется, и дверь была…
Аристарх Павлович довольно распахнул дверь внутри кухни, соединяющую квартиры. И в тот же миг вспомнил о кладе, и ему нестерпимо захотелось достать его, вывалить перед старшим Ерашовым, однако сдержала внутренняя обеспокоенность гостя. Такие вещи надо делать, когда на душе покой, когда неторопливая беседа либо, напротив, настоящая радость. Удивлять тоже нужно уметь…