Возвращение королевы
Шрифт:
— На Эро? Значит, только это для него важно?
Налия вернулась к своей вышивке, но вскоре услышала на лестнице знакомые шаги Корина.
Он ворвался в ее комнату, и впервые с тех пор, как Налия его знала, темные глаза короля горели искренней радостью. Томар вошла вслед за ним и из-за плеча Корина весело подмигнула Налии.
— Это правда? — глядя на Налию так, словно видел ее впервые в жизни, спросил Корин. — Ты носишь моего ребенка?
«Нашего ребенка!» — подумала Налия, но застенчиво улыбнулась и приложила
— Да, мой господин. Судя по всем признакам, уже почти два месяца. Дитя родится весной.
— Какая чудесная новость! — Корин упал на колени к ее ногам и схватил за руки, — Дризиды присмотрят за тобой. У тебя будет все, что пожелаешь. Тебе стоит только сказать!
Налия смотрела на него в полном изумлении. Никогда прежде Корин не разговаривал с ней так — словно она действительно его жена.
— Спасибо, мой господин. Но мне нужно лишь немного свободы. Мне здесь так тесно! Можно мне получить другую комнату, внизу, в крепости?
Корину явно хотелось отказать, но Налия удачно выбрала момент.
— Разумеется, — ответил он. — Тебе приготовят самую светлую, самую радостную комнату в этом мрачном доме. Я вызову художников, чтобы расписали стены по твоему вкусу, куплю новые гобелены… Ах да, я принес тебе кое-что.
Он извлек из рукава шелковый мешочек и положил на колени Налии. Налия развязала витой шелковый шнурок — и ей на колени выскользнула длинная нитка сияющего морского жемчуга.
— Спасибо, мой господин. Они просто изумительные.
— Говорят, жемчуг помогает беременным и охраняет младенцев в утробе. Носи ожерелье ради меня, хорошо?
Налия послушно надела ожерелье, но по ее лицу пробежала тень. Жемчужины были безупречны, с нежным розовым отливом, но ожерелье оказалось не украшением, а охраняющим талисманом…
— Я буду носить его, как ты велишь, мой господин. Спасибо.
Корин снова улыбнулся ей.
— Моя первая жена постоянно требовала слив и соленой рыбы, когда была беременна. Есть ли у тебя какие-нибудь желания? Я велю прислать все, что пожелаешь.
— Я хочу лишь новую комнату, по которой можно ходить, — сказала Налия, закрепляя победу.
— Ты ее получишь, как только она будет готова. — Корин снова взял ее за руки. — Обещаю, ты не будешь вечно сидеть взаперти в этом ужасном месте. Я отправляюсь в поход на принца Тобина, чтобы отобрать мою столицу и мою страну. Наши дети будут играть в садах Нового дворца!
Эро! Налии всегда хотелось попасть туда, но Нирин и слышать об этом не хотел. Увидеть наконец великий город, быть там королевой…
— Это было бы просто замечательно, мой господин.
— Вы уже гадали по кольцу? — спросил Корин.
— Нет, мы думали, ты захочешь сам это увидеть, твое величество, — солгала Томар, снова подмигнув Налии. Конечно, они уже сделали это, как только Томар поняла, что Налия забеременела.
Налия откинулась на спинку
Кольцо продолжало раскачиваться, описывая все более широкие круги.
— Точно девочка, твое величество, — заверила Корина Томар.
— Девочка. Маленькая королева. Это прекрасно! — Но улыбка Корина слегка увяла, когда он снова надевал кольцо на палец жены.
«Он боится, что она будет похожей на меня».
Налия выбросила из головы горькие мысли и сжала руку Корина. Наверное, ей не стоило винить его. К тому же ребенку вполне могла достаться и отцовская красота. Девочка, похожая на Корина, была бы весьма хороша собой…
И тут Корин снова удивил ее, когда поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Может, ты сумеешь простить мне трудное начало нашей жизни? Когда у нас родится дитя, а я верну трон, я постараюсь быть тебе хорошим мужем. Клянусь Далной!
Налия была до глубины души тронута его добротой, тронута так, что у нее не нашлось слов, и она просто поцеловала его руку.
— Я буду хорошей матерью нашим детям, мой господин.
«Может быть, — подумала при этом Налия, — я даже сумею полюбить его в конце концов».
Глава 37
Ки покидал Афру без сожаления. Ведь встреча с оракулом не успокоила Тамир, а только больше растревожила ее. Королева почти все время молчала, когда они собирались в путь и выезжали из Афры; впрочем, тяжелая и опасная дорога требовала слишком много внимания, так что им было не до долгих бесед. Но Ки чувствовал ее глубокую грусть.
Он понимал, что причина ее печали не только в разочаровании от встречи с оракулом. Он сам расстроил Тамир своей неловкостью, причинил боль им обоим. Каждую ночь ему снились их неуклюжие поцелуи, и Ки просыпался уставшим и виноватым.
А в тех редких случаях, когда поцелуй во сне доставлял ему удовольствие, Ки наутро просто умирал от стыда. В такие дни, наблюдая, как Тамир умывается у ручья и расчесывает волосы, Ки страстно желал, чтобы вернулось безоблачное время их детства. Ведь в те счастливые годы не существовало никаких сомнений, никаких недомолвок. Он мог смотреть на Тобина и касаться его, не чувствуя смятения в душе. Ки не сомневался в том, что они любят друг друга, только это была не та любовь, какой хотела и заслуживала Тамир.