Возвращение Крестного отца
Шрифт:
Так вот для чего Майкла позвали на прогулку!
— Мне рассказывали, — уклончиво ответил Корлеоне. Два молодчика прибыли в Нью-Йорк, чтобы убить Вито. Единственным, что вернулось в Чикаго, была голова Вилли Руссо.
— Хочу, чтобы ты знал, я считаю виновным Капоне. Нам не следовало вмешиваться в дела нью-йоркских семей. — Нос протянул тонкую руку. — Твой отец поступил правильно.
Майкл пожал ладонь Руссо. Они обнялись, поцеловались, а потом Нос сел в машину и уехал.
— Куда поехал дон Руссо? — спросил
— У него аллергия на свинину, — отозвался Майкл.
— Я думал, что единственный еврей среди нас — Винни Форленца, — сострил Залукки.
— Хватит! — прокричал со своего кресла Форленца. — Если бы я в свое время не послал евреев в Лас-Вегас, большинство из вас так и сидело бы с голыми задницами.
— Мы бы заработали еще больше, если бы получали по десять центов каждый раз, когда ты нам об этом напоминаешь! — нашелся Сэмми Драго, дон Тампы.
Форленца замахал руками:
— Эй, Джо, мы же собирались голосовать! Давайте проголосуем!
Разомлев от поросятины и хорошей компании, Пит предложил созывать Собрание каждый год. Джо Залукки горячо поддержал предложение родственника и поставил вопрос на голосование. Предложение Клеменца и Залукки было единогласно принято.
Незадолго до возвращения в Нью-Йорк Ник Джерачи встретился с Фредо Корлеоне в баре на съемочной площадке «Засады в Дуранго». Бар казался бы самым обычным, если бы не обилие проводов и осветительных приборов. Фредо был занят в фильме «Шулер-2», но еще не успел надеть костюм. Единственные посетители, они заняли столик у самого входа. Где-то рядом режиссер, толстый немец с моноклем, кричал, потому что ему не нравился цвет воды в луже.
— Читал эту дрянь? — спросил Фредо, швыряя на стол утреннюю газету. На первой странице красовалось: «Медовый месяц гангстера и кинозвезды». Первые два абзаца казались вполне невинными и целиком состояли из рассказа Дины Данн. В третьем упоминалось, что Фредо тоже получил роль и «дебютирует на экране в амплуа негодяя». Далее приводились цитаты из нью-йоркских газет, пестрящие словом «якобы». Судя по всему, Фредо взбесили фотографии, особенно та, где он сидит на тротуаре и рыдает в три ручья, вместо того чтобы спасать отца.
— Я покажу этим писакам! — кипятился Фредо.
— Зачем? Если позвонишь или явишься в редакцию, то сделаешь себе только хуже, у них появится прекрасный материал! — возразил Джерачи. — Кстати, отличный костюм! Поздравляю!
— Ты сказал «хуже»? Значит, ты согласен, что они сволочи! Ведь хорошая ситуация не может стать «хуже»!
— Да какая тебе разница? — недоумевал Джерачи. — Чертова тасконская газетенка!
— Но зачем столько врать?
Да уж, Дина Данн кинозвездой давно не считается! Как ни странно, пышные формы
Немецкий режиссер оглушительно заорал: «Снимаем!», по пыльной улице покатилась повозка, а Дина Данн закричала.
— Это по сценарию, — объяснил Фредо. — Фонтейн умирает, а Ди-Ди кричит.
Данн досталась роль безутешной вдовы шерифа, а Фонтейну — священника, погибшего от пуль.
— Неужели тебе больше некуда пойти, кроме как в редакцию паршивой газетенки?
— Ну зачем так писать? Мы ведь ничего не скрываем: поженились месяц назад и уже побывали в свадебном путешествии. Ездили на выходные в Акапулько, катались на розовых джипах, гуляли по пляжу…
— Что-то вы совсем недолго отдыхали…
— Мы люди занятые!
— Эй, не злись, ладно?
— Ты знаешь хоть одного человека, которому не хотелось бы отдохнуть подольше?
Джерачи знал такого человека — себя. Он не задержался бы и лишнего часа в компании такой эгоистки, как Дина Данн. Разве что если закрыть ее в темной комнате и заставить орать? Режиссер перевел съемки в другой павильон. Дина Данн закричала еще громче.
— Я никогда не был в Акапулько, — проговорил Джерачи. — Как там, здорово?
— Не знаю, наверное. Как и везде. — Фредо забарабанил по злополучной газете кулаком. — Слушай, может объяснишь? Дина приехала сюда три недели назад, я тоже появляюсь регулярно, а статью напечатали только сегодня. Почему?
— Ты женился на кинозвезде, Фредо. Чего ты ждал?
— Я женился на кинозвезде месяц назад!
— Ради бога, да ты и сам сейчас кинозвезда!
— К черту всю эту славу, если взамен получаешь такое… Две строчки, и столько грязи! Почему бы им не написать обо мне как о талантливом бизнесмене, пробующем себя на сцене?
Фредо говорил словами младшего брата. Майкл смирился с новым увлечением Фредо лишь потому, что оно помогало создавать новый образ семьи Корлеоне — не уличных бандитов, а вполне законопослушных бизнесменов и даже людей искусства.
— Слушай, — проговорил Джерачи, — я покупал эту газету несколько месяцев подряд. Думаю, ее почти никто не читает!
Фредо рассмеялся, но через секунду улыбка сползла с его лица.
— Ты наверняка шутишь! Ты вот читаешь, а все остальные — нет?
Джерачи пожал плечами и улыбнулся.
— Эх ты, умник, — усмехнулся Фредо и потрепал Ника по плечу.
Удивительно, однако еще три недели назад, когда съемки только начинались, Джерачи едва разговаривал с Фредо. А ведь sotto capo оказался неплохим парнем.
— Думаешь, это виски настоящее? — спросил Фредо, показывая на бутылки без опознавательных знаков, стоящие за грубой барной стойкой.