Возвращение Ланцелота
Шрифт:
ЛАНЦЕЛОТ. Потому что мы не можем их сжечь или свести с ума ядовитым дымом, как это делал дракон?
ФРИДРИХСЕН. Именно.
ЛАНЦЕЛОТ. А если собрать горожан, чтобы они разобрались с этими мерзавцами?
ФРИДРИХСЕН. Вы же знаете, какие у нас горожане. Кроме того, муку эти мерзавцы всё-таки тоже мелют. Граждане не захотят остаться без булочек.
ЛАНЦЕЛОТ. Пожалуй, я сам наведаюсь к этим ублюдкам и объясню им, как надо себя вести.
ФРИДРИХСЕН.
Молчание. Оно продолжается секунду, вторую, третью.
ФРИДРИХСЕН. Простите, я не должен был этого говорить… но кто-то должен был это сказать.
ЛАНЦЕЛОТ (равнодушным, слегка развязным тоном). Да, я слегка неважно себя чувствую. Старые раны, то-сё. Ладно, проехали. Кто ещё претендует на драконьи вымороки?
ФРИДРИХСЕН (развязывает тесёмки папки, достаёт листок бумаги). Вот полный список.
ЛАНЦЕЛОТ берёт бумажку, просматривает. Внезапно взгляд его останавливается.
ЛАНЦЕЛОТ. А что тут делает господин Вексельбонд? Это вообще кто?
ФРИДРИХСЕН. Иностранец. Оказывал бескорыстную гуманитарную помощь во время кризиса, связанного с арестом бургомистра и расстройством дел. Поставлял в наш город сахар и масло.
ЛАНЦЕЛОТ. Не помню никакого Вексельбонда. Но допустим, раз уж мы столько всего уже допустили. Почему мы должны платить за бескорыстную гуманитарную помощь собственностью?
ФРИДРИХСЕН. Чтобы он поменьше распространялся о том, как её распределяли. В частности, о некоторых ваших распоряжениях.
ЛАНЦЕЛОТ. Каких же?
ФРИДРИХСЕН. В своё время вы подписали распоряжение об экстренном изъятии всех запасов сахара и масла, в том числе из больниц и детских учреждений, и создании единого продовольственного центра.
ЛАНЦЕЛОТ. Помню. Подписывал. Потому что во всех больницах и детских учреждениях внезапно завелись крысы. Как мне объясняли специалисты, раньше крысы боялись дракона и сидели тихо, а как дракона не стало — обнаглели. И съедали они почему-то сначала масло и сахар.
ФРИДРИХСЕН. Я сам убеждён, что в тот момент это была разумная мера. Но господин Вексельбонд утверждает, что единый продовольственный центр стал центром коррупции и злоупотреблений народной нуждой. В частности, он говорит, что продовольственный центр обслуживал в первую очередь ратушу и администрацию Ланцелота.
ЛАНЦЕЛОТ. Скорее всего, так оно и было. И что? Много я съел народного масла?
ФРИДРИХСЕН. Он также утверждает, что ему мешали вести филантропическую деятельность по снабжению населения продовольствием.
ЛАНЦЕЛОТ (хлопает себя по лбу). А-а-а! Ну как же, как же! Это же тот Вексельбонд, который открыл по всему городу обменные пункты? Масло и сахар
ФРИДРИХСЕН. Он самый.
ЛАНЦЕЛОТ. Если эта мразь ещё хоть один раз появится в нашем городе… (остывает) Этому человеку мы не дадим ничего. Кому угодно — только не ему.
ФРИДРИХСЕН. Правильно ли я понимаю, что по остальным кандидатурам возражений нет?
ЛАНЦЕЛОТ (устало). Если вы уберёте от меня эти чёртовы документы — нет. Иначе я увижу ещё какого-нибудь мерзавца, с которым нам нельзя ссориться, потому что он что-то знает или может сделать. И тогда я всё-таки возьму меч и копьё, и вспомню, что я профессиональный герой. В форме я или не в форме, но прежде чем уйти из этого прекрасного города, я его основательно почищу.
ФРИДРИХСЕН. Тогда лучше сразу выпустить из тюрьмы бывшего бургомистра. Он наведёт порядок железной рукой.
ЛАНЦЕЛОТ. Знаю. Поэтому я сдал оружие в музей. Хватит об этом. Делайте то, что считаете нужным. Я подпишу все бумаги. Только оставьте меня в покое хотя бы сейчас. (Сминает листок бумаги в комок и кладёт его сверху на пустую рюмку, как шарик мороженого.)
ФРИДРИХСЕН. Подпишите документ и вы меня долго не увидите.
ЛАНЦЕЛОТ. Почему же, заходите, буду рад. Вы мне нравитесь, Фридрихсен. Вы хотя бы не трус. Хотя честным человеком я бы вас не назвал. Ведь в этом списке всё-таки есть ваши родственники и друзья, не так ли?
ФРИДРИХСЕН. В этом — нет. Я собирался вписать их имена в приложение к окончательному варианту. Вы такое обычно подписываете, не читая.
ЛАНЦЕЛОТ. Я и сейчас не буду. Зачем расстраиваться. Готовьте свои документы.
ФРИДРИХСЕН. Спасибо. (в сторону, громко) Мальчик, пальто.
Появляется МАЛЬЧИК с пальто. ФРИДРИХСЕН одевается.
ФРИДРИХСЕН (неожиданно тепло). Держитесь, господин Ланцелот. Мы все должны через это пройти. Когда-нибудь у нас будет нормальный город. (Уходит.)
ЛАНЦЕЛОТ. Хоть немного покоя… (тянется к бутылке)
Входит МАЛЬЧИК.
МАЛЬЧИК. Вы меня простите, пожалуйста, но там господин Миллер… Ему нужно принять важное решение, но сначала он хочет получить ответ на один вопрос.
ЛАНЦЕЛОТ. Мог бы и зайти, чего уж там.
МАЛЬЧИК. Он говорит, что твёрдо намерен подать в отставку и по этому поводу дать интервью «Вечернему Дракону». В том случае, если вы возьмёте сторону господина Фридрихсена.