Возвращение легенды
Шрифт:
— Прошу прощения, немного вышла из себя, — пробурчала я, приказав пламени схлынуть.
— А глаза и когти? — шёпотом спросила русалка.
Я взглянула на своё отражение в зеркале и поспешила привести себя в порядок. Да, должно быть для подруг это было неожиданно и пугающе. Мои зрачки вытянулись вертикально и светились красным пламенем, ладони и запястья покрылись мелкими роговыми чешуйками, а ногти превратились в бордовые длинные загнутые когти.
— Извините. Мне, наверное, лучше уйти, — прошептала я, совладав с собой.
— Да, наверное, — согласилась
— Останься, — попросила Волния, когда я уже подошла к двери. — Расскажи нам всё. Мы поймём.
— И никому не расскажем, — добавила сирена.
Я медленно, неуверенно вернулась к кровати, села и заплакала. Мне было так больно и обидно от предательства отца, что даже говорить сил не было.
Мы всё обсудили, папа пообещал, что теперь у него от меня не будет тайн, заверил, что я важна для императорского рода и империи в целом. Утверждал, что я являюсь одной из важнейших ценностей Даймирии… и отдал меня Глубиру, даже не сказав об этом.
Не сразу заметила, как подруги подошли и присели на краешек моей кровати, но подальше от меня. Волния вообще едва на подушку ни забралась.
— Ты поплачь, иногда без этого никак, — тихо произнесла Дискония. — Слёзы, это маленькие капельки солёной боли, избавишься от них и сможешь сладко улыбнуться. Не сразу, сначала и улыбка будет горчить, но потом на душе станет вкуснее.
— Ты совсем со своей диетой свихнулась, — пробурчала русалка. — Нечего сырость разводить. Сухим это не на пользу.
— На себя посмотри, рыбина сушёная. Думаешь, я не замечаю, что ты ничего не ешь, по Глубиру своему всё сохнешь, — проворчала сирена.
— И ничего я по нему не сохну. И вообще, он не мой… к сожалению, — огрызнулась Волния.
Лёгкая перепалка подруг отвлекла меня от мыслей о предательстве отца. Действительно, какой смысл в слезах? Нужно действовать! Наверняка, Глубиру тоже не в радость расставаться со свободной холостяцкой жизнью. Возможно, мне удастся уговорить его отказаться от этой затеи со свадьбой в день рождения. В высших кругах довольно часто судьбу детей решают родители, но уже не раз было доказано на практике, что без покорного согласия детей, браки не признаются, ни законом, ни богами. С законом, конечно, могут возникнуть проблемы, всё же наши родители не простые лорды. Но богов не интересуют ни регалии, ни чины. Они вряд ли будут в восторге от моего повторного брака, спустя всего два с половиной месяца после первого.
— Мне нужно поговорить с адептом. Знаете, как можно это сделать прямо сейчас? — уверенно проговорила я, вытерев слёзы и встав с кровати.
— Не думаю, что это хорошая идея, — покачала головой Дискония, неосознанно вздрогнув от того, что я резко вскочила. — Если тебя поймают в мужском общежитии, отправят к ректору. А если Плавинти подловит на попытке пробраться к адептам, то и запрос на отчисление может сделать.
— Об этом можете не волноваться, меня отсюда, даже если просить буду, не выпустят… по крайней мере, в ближайшие два месяца, — ответила я с горькой усмешкой.
Девушки переглянулись,
— Если ты хочешь поговорить с Глубиром, то мы можем его позвать, и он сам придёт к нам, — проговорила Волния, почему-то оглядываясь на окно.
У меня появились сомнения в том, что она просто тихо страдает от любви к водному принцу, не делая никаких попыток завладеть его вниманием. Кажется, он уже бывал в этой комнате, и приходил именно к русалке. Даже если это и так, я не осуждала подругу, но сильно сомневалась в том, что подобные встречи сподвигнут Нептуса на серьёзные отношения. Но, это их личное дело. Мне же было нужно совсем другое.
— Нет. Мне нужно встретиться с другим адептом. Вернее, с двумя, — ответила я, нервно перебирая пальцами перекинутые через плечо волосы.
Золотисто-красных прядей, к слову, стало намного больше. Теперь я могла с уверенностью сказать, что их почти столько же, сколько и обычных. Отец сказал, что, со временем, все мои волосы могут окраситься в цвет истинной ипостаси. Меня это не радовало, ни и не огорчало. Внешность сейчас была последним, о чём я думала.
— Даже так, — меж тем протянула Волния, удивившись моему заявлению о желании устроить ночное свидание сразу с двумя адептами, ни один из которых не являлся тем, кого мне прочили в мужья.
— Так что, есть возможность как-то с ними увидеться? — поинтересовалась я, немного успокоившись, но не потеряв решимость переговорить с Айсеком и Альтаниром ещё до рассвета. Именно в такой последовательности. Сначала я должна встретиться с Айсеком. Мне казалось, что только он поймёт меня и даст правильный совет.
— А с кем именно ты хочешь увидеться? — спросила Дискония.
— С Айсеком, — с готовностью ответила я.
— Я же говорила, что у них что-то есть! — воскликнула русалка, взглянув на меня с явным осуждением. — И что вы только в нём находите? Мужлан! Солдафон! А это его «Фид», будто собачку подзывает. Ненавижу его!
— Успокойся, Волния, иначе мы решим, что ты ревнуешь, — усмехнулась сирена. — Я могу попробовать связаться с Айсеком, он открывал для меня ментальный доступ. Если не закрыл, то должно получиться.
— Да этот разгильдяй даже дверь в уборной за собой, наверное, не закрывает, — фыркнула Волния.
— Попробуй, пожалуйста, — попросила я, не обращая внимания на брюзжание русалки. Я уже поняла, что Волния легко вспыхивает, и так же быстро угасает, если пламя её эмоций не подпитывать возражениями.
Дискония отошла к окну, повернулась спиной к нам и затихла. Волния же продолжила возмущаться, сетуя на мою глупость и плохой вкус.
— Мы не встречаемся, он мой друг, спасавший мне жизнь не единожды, — прошептала я, не желая мешать Дисконии, что бы она ни делала сейчас.
— Он придёт, будет ждать у окна в конце коридора через десять минут, — неожиданно резко произнесла Дискония. — Я ложусь спать, удачи Фидэлика.
Я поняла, что ментальное общение с бывшим возлюбленным было неприятным для подруги, но не знала, что сказать. Разве что: