Возвращение Ленина в Россию в 1917 году
Шрифт:
В связи с проездом Ленина через Германию особо отмечается личная роль Людендорфа. Так, уже Максимилиан Гарден в своей критической статье «Путь в Миргород», опубликованной в 1920 году, указывает, что позволение, данное Ленину на переезд со стороны Генерального штаба, явилось «наиважнейшим решением» за все четыре года войны. «Никогда еще озорство истории не выказывало себя в столь серьезных обстоятельствах: при лихорадочно-бурной деятельности всех социалистических партий во всем мире всеми ими совместно было для дела революции содеяно дай бог одна сотая доля того, что совершил для нее прусский генерал Людендорф»10.
Иного мнения придерживается Маргарита Людендорф, первая супруга генерала. Ответственность за
Со своей стороны, Людендорф всегда упорно отвергал обвинение в ответственности его за содействие проезду Ленина. «В связи с отправкой Ленина, — подчеркивает он в своих «Воспоминаниях о войне», — сугубую ответственность взяло на себя немецкое правительство», — но тут же считает нужным заметить — «а все же мы тоже не оказались в проигрыше»12. Несколько позже Людендорф поясняет: ввиду ограниченности военных средств Верховное главнокомандование не могло тогда отказаться от помощи рейхсканцлера, «даже от столь сомнительного и опасного ее вида, как доставка Ленина и его товарищей в Россию». Если теперь со стороны социал-демократов высказываются упреки рейхсканцлеру и Верховному главнокомандованию за то, что «Ленину была дана возможность поехать в Россию», то сие свидетельствует лишь «о собственной нечистой совести»13.
О содействии социал-демократов предстоящей поездке Ленина было среди прочих известно Виктору Науману, доверенному лицу графа Гертлинга. Он же в свою очередь называет одного из руководителей «социалистического большинства» д-ра Парвус-Гельфанда, поясняя, что это он, Парвус-Гельфанд, когда усилия немецкой стороны добиться мира с правительством Керенского оказались безрезультатными, допустил ошибку, а именно: предложил «с согласия рейхсканцлера и Генерального штаба перебросить находящихся в Швейцарии большевиков в Россию, с тем чтобы они там выступали за заключение мира»14. Что дело обстояло именно так, находит свое подтверждение у Шейдемана: поездка Ленина и его приверженцев являлась «сделкой» д-ра Гельфанда, о которой он информировал лишь немногих15. Сам Гельфанд в сочинении «В борьбе за правду», написанном им в свою защиту в апреле 1918 года, разумеется, обходит этот вопрос. Он довольствуется замечанием, что, когда разразилась революция в России, немецкая социал-демократия, «естественно, сделала все, что могла, чтобы помочь русским эмигрантам перебраться в Россию»16.
Наконец, тут всплывает имя графа Брокдорфа-Ранцау, тогдашнего немецкого посла в Копенгагене Его биограф сообщает: деятельность посланника при организации поездки Ленина в Россию ограничивалась «лишь исполнением полученных приказов, одобренных Верховным главнокомандованием, о благоприятствовании поездке большевистских вождей»17. Напротив, сам рейхсканцлер фон Бетман-Гольвег по этому поводу хранит полное молчание18. Но опубликовано мало материалов и с русской стороны о подоплеке, предпосылках и внутренних взаимосвязях поездки Ленина. Впрочем, существуют некоторые личные записи жены Ленина, его сотрудников и спутников по поездке Зиновьева и Радека, французского социалиста Анри Гильбо, а также большевистского агента в Стокгольме Фюрстенберга-Ганецкого19 и, кроме того, публикация отдельных союзнических документов о поездке Ленина20. И все же два последних официальных советских издания биографии Ленина обходятся, касаясь его поездки, немногими ничего не значащими словами21. Правда, самим Лениным написан отчет, озаглавленный: «Как мы доехали»22.
В ряду появившихся до настоящего времени публикаций, касающихся этой темы, наиболее содержательной является книга, изданная в 1924 году швейцарским социалистом Фрицем Платтеном «Проезд Ленина в пломбированном вагоне через Германию». Платтен, будучи доверенным лицом Ленина и ответственным за проезд, вел по его поручению переговоры о технической стороне подготовки поездки с немецкими инстанциями. Его подтвержденный документами рассказ появился в соответствии с пожеланием Ленина, чтобы с правдивой достоверностью осветить ход этой поездки; толчком тут послужила статья Гардена «Путь в Миргород»24. Публикация Платтена одновременно явилась отражением позиции Ленина по данным проблемам. Но все, что появилось в печати по этому поводу, нельзя, однако, считать достаточным, чтобы объяснить происходившие события с желаемой точностью. Это почувствовал уже Рихард Фестер, когда он в другой связи коснулся вопроса о появлении разрешения на проезд Ленина через Германию и охарактеризовал документированную историю этого разрешения как «исторический постулат»25.
Отсюда следует, что стоит начать новые поиски. Благодаря тому, что Дирекция Департамента исследований Министерства иностранных дел Великобритании в Лондоне (Direction Research Departament de British Foreign Office) изъявила желание пойти нам навстречу, возникла возможность получить и изучить главные документальные источники, относящиеся к поездке Ленина, а именно документы Министерства иностранных дел Германии, в основном материалы Главного архива и Архива кайзеровского германского посольства в Берне.
Немецкие документы — до настоящего времени были известны только более позднего периода, которые просмотрены профессором Катковым (Оксфорд)26, - позволяют теперь во взаимосвязи с имеющимися публикациями дать ответ на некоторые вопросы, которые можно разделить на две группы проблем:
1. Политическая подоплека и предыстория: какие точки зрения были определяющими для реализации поездки Ленина? От кого исходила инициатива, кто, собственно, ответствен за разрешение и проведение этой поездки?
2. Частности поездки: дипломатическая и техническая подготовка. Участники, организация транспорта. Как все в целом происходило на самом деле, что является легендой и что — истиной?
При освещении первой группы проблем надо исходить из особого характера немецко-русских отношений, сложившихся к августу 1914 года. Немецкая сторона пыталась заблаговременно вступить в переговоры с царской Россией, с тем чтобы с помощью сепаратного мира вызволить ее из объятий Антанты. Одновременно Германия следит и за внутренними обстоятельствами жизни царской империи, особенно за развитием революционной оппозиции не только в самой России, но и в эмиграции27.
В то время, как происходившие в 1915–1916 годах немецко-русские зондирующие переговоры о мире, из-за отсутствия с обеих сторон ярко выраженного военного превосходства, не привели ни к каким позитивным результатам28, немецкий посол в Берне барон Гисберт фон Ромберг уже в сентябре 1914 года устанавливает первые контакты с русскими революционерами в Швейцарии. Его доверенное лицо — эстонец Александр Эдуард Кескюла — от имени этих революционеров ставит перед Ромбергом вопрос о позиции Германии в отношении будущей революции в России: не пойдет ли она на мирные переговоры с правительством, которое тогда окажется у власти, и не бросит ли она русских революционеров на произвол судьбы? Высказываться по этому вопросу немецкое правительство на первых порах избегает29.