Возвращение магии (И снова магия)
Шрифт:
Это был выстрел вслепую. Маккенна пристально за ней наблюдал, чтобы увидеть, станет ли она отрицать его предположение.
Алина молчала, понимая, что стоит ей открыть кусочек правды, и все ее тайны раскроются. Лучше пусть он думает, что они с Адамом любовники, чем удивляется, почему она все эти годы оставалась одна.
– Ты… ты не тратишь время на хождение вокруг да около, не так ли? – смогла сказать она, в удивлении уставившись на него, и почувствовала покалывание и тепло внизу живота.
– Я думал, будет только справедливо предупредить тебя заранее.
Она
Маккенна ответил без заминки, взгляд его то становился обжигающим, словно пламя, то холодным как лед. – Если ты не отошлешь меня прочь из Стоуни Кросс к завтрашнему утру, я буду считать это персональным приглашением в твою постель.
Алину переполняла непонятная смесь всевозможных эмоций… раздражение, удивление, ужас… не говоря уже о восторге. Мальчик, рожденный слугой, превратился в восхитительно самонадеянного мужчину, и ей нравилась его бурлящая самоуверенность. При других обстоятельствах, с какой охотой она бы отдала ему все, чего бы он ни пожелал от нее. Если бы только…
Внезапно все мысли вылетели у нее из головы, поскольку Маккенна взял двойную нить жемчуга рукой. Он стоял, всем весом опираясь на одну ногу, позволив второй мягко вжаться в массу ее юбок. В этот момент близости, хотя оба они были полностью одеты, Алины почувствовала, как рушится ее самообладание. Запах его кожи наполнил ноздри – слабые нотки одеколона и мыла для бритья и чистый, мужской аромат, принадлежащий ему одному. Глубоко вдыхая этот запах, она ощутила в себе мгновенный, неистовый отклик.
С ошеломляющей неторопливостью Маккенна грудью придавил ее к стене. Она почувствовала, как его свободная рука скользнула ей на затылок, его большой и указательный пальцы в перчатке крепко сжали ее шею. Почему-то Алина даже не подумала попытаться оказать ему сопротивление. Она смогла лишь безвольно повиснуть в его руках, ослабевшая от возбуждения, желания и волнения.
– Прикажи мне уйти, - глухо произнес Маккенна, по всей видимости, он ожидал, что она станет бороться, почти хотел этого. Казалось, отсутствие сопротивления воспламенило его. Его горячее дыхание обожгло ее губы, и она почувствовала, как напряглось ее тело. – Прикажи, - уговаривал он ее, когда его голова склонилась над ней.
И воспоминания о том, кем и чем они были когда-то, о прошлых поцелуях, о мучительной тоске, поглотило пламя желания. Существовало лишь настоящее, ее стон, пойманный горячими губами Маккенны, поцелуй, начавшийся почти как оскорбление, стремительно превращался в алчное, исступленное преклонение. Его язык ворвался вглубь ее рта, сильный и настойчивый, и она вскрикнула от удовольствия, губы его заглушили звук. Маккенна научил ее целоваться, и он все еще помнил все приемы, возбуждавшие ее. Он помедлил, чтобы поиграть с ней губами, зубами, языком, затем снова начал впиваться в ее рот восхитительно агрессивными поцелуями. Рука
Наслаждение достигло почти ужасающей силы. Слишком много, слишком сильно, слишком быстро…
Неожиданно Маккенна выругался и резко оторвался от нее.
Уставившись на него, Алина прислонилась спиной к стене, ноги ее грозили подогнуться. Оба они дышали тяжелыми, резкими рывками, а неудовлетворенное желание наполняло воздух словно пар.
Наконец Маккенне удалось заговорить. – Возвращайся в дом, - сказал он охрипшим голосом, - пока я могу позволить тебе уйти. И подумай о том, что я тебе сказал.
Алине понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки и вернуться на бал. Она надеялась, что ей удалось спрятать душевное волнение за маской обманчивого спокойствия – похоже, никто не заметил, что что-то неладно, когда она приветствовала гостей и с напускным весельем болтала о пустяках и смеялась. Только Маркус, окинувший ее задумчивым взглядом прищуренных глаз с другого конца бального зала, заставил ее осознать, что на щеках ее выступили красные полосы жара. И, конечно, Адам, который появился у ее левого локтя и заглянул ей в лицо со сдержанным беспокойством.
– Я хорошо выгляжу? – прошептала она ему.
– Кроме того, что ты как всегда восхитительно прекрасна, - сказал Адам, - ты немного раскраснелась. Что случилось между вами двумя? Вы поссорились?
Гораздо больше, чем поссорились, подумала она сокрушенно. Этот поцелуй… терзающее удовольствие, какого она не испытывала никогда раньше. Годы томления и фантазий переросли в неприкрытую жажду. Казалось невозможным скрывать под холодностью кипящее внутри желание, стоять, когда колени изъявляют тревожное намерение подогнуться, невозможно притворяться, что все так, как должно быть… когда на самом деле не так.
Этот поцелуй, полный взаимного желания узнать, какие перемены произошли за десять лет жизни врозь. Маккенна представлял угрозу для Алины во всех отношениях, и все же почему-то она точно знала, что готова сделать любой неправильный выбор, пойти на любой неоправданный риск, на все в тщетной попытке унять свою потребность в нем.
– Адам, - проговорила она, не смотря на него, - ты когда-нибудь хотел чего-нибудь так сильно, что готов был сделать что угодно, чтобы это получить – даже сознавая, что это для тебя плохо?
Они медленно прогуливались вдоль дальней стены бального зала.
– Конечно, - ответил Адам. – Все без исключения по-настоящему приятные в жизни вещи вредны – и чем вреднее - тем приятнее.
– Не слишком-то ты мне помогаешь, - строго сказала Алина, пытаясь сдержать внезапную улыбку.
– Ты бы хотела, чтобы кто-то дал тебе разрешение сделать то, что ты заведомо решила сделать? Это поможет успокоить твою нечистую совесть?
– По правде сказать, да. Но никто не может сделать это для меня.