Возвращение магии

Клейпас Лиза

Пристально уставившись в пламя костра, Алина прислонилась к Маккенне. Он машинально поддержал ее, одна рука его легла на изгиб ее затянутой корсетом талии, другая – мягко обхватила ее за локоть. В любую другую ночь, при других обстоятельствах, то, как они стояли, вызвало бы скандал. Однако обычные правила приличия во время ярмарки были гораздо мягче, если не сказать, совсем забыты. И в беспорядочной толпе никто, казалось, не заметил или не обратил внимания на то, что Алина и Маккенна возникли из темноты, словно пара теней из давнего прошлого.

Алина

чуть прикрыла глаза, когда в лицо ей пахнуло жаром костра. – Ты стал выше, - пробормотала она рассеянно, вспоминая, как когда-то он стоял, прижавшись подбородком к ее макушке. Теперь он не мог этого сделать, не наклонившись.

Он склонил голову, его мягкий и тихий голос раздался у ее уха. – Не правда.

– Правда. – Вино развязало ей язык. – Мы больше не подходим друг другу как раньше.

Его грудь, такая твердая за ее спиной, содрогнулась от удивления. – Может быть, теперь мы подходим друг другу еще лучше. Давай проверим и убедимся.

Алина улыбнулась и почти позволила себе растаять в его руках… о, как она хотела, жаждала положить голову ему на плечо и почувствовать его рот на нежном изгибе своей шеи. Вместо этого она стояла не двигаясь, слепо смотря в огонь. От кожи и одежды Маккенны доносился запах полуночного воздуха, солнечных лугов и дыма… и едва уловимый аромат здорового возбужденного мужчины. Воздух между ними стал густым от желания, опьяняя и размывая границы реальности. Звуки костра, тлеющее, потрескивающее и пощелкивающее дерево, казалось, прекрасно отображали ее смятение. Она больше не была ни беззаботной девчонкой из прошлого, ни безропотной Алиной с опустевшей душой, но стала на время кем-то еще… страстной мятежницей, восставшей ради любви.

– Только не в доме, - услышала она свой шепот.

Маккенна не шевелился, но она почувствовала, что он потрясен. Прошла минута, прежде чем он тихо сказал, - Тогда где?

– Давай пройдемся по лесу, - бесстрашно предложила она, - вдоль тропинки, что проходит мимо колодца желаний.

Маккенна знал тропинку, о которой она говорила – темная дорожка, которой нечасто пользовались, в юности они исходили ее вдоль и поперек. У него не возникало сомнений, почему она предложила именно ее.

Короткая, печальная улыбка появилась на губах Алины, когда она подумала, что совокупление в лесу вряд ли можно назвать великой романтикой. Тайно, грубо, торопливо и определенно неудобно. Но она никогда не сможет позволить себе такой роскоши как свечи, белое постельное белье и неспешные любовные ласки. Если она намеревается не позволить Маккенне увидеть свои шрамы, ей понадобятся темнота и хитрость, и у него никогда не появится возможности обратить внимание на ее ноги. То, что она, в самом деле, обдумывала такое – поступок, лишенный всяких приличий или нежности – было неслыханно. Но это - все, что она могла принять от Маккенны. И кому от этого будет вред? Ясно, что Маккенна хотел взять то, в чем ему было отказано в прошлом. Она же, со своей стороны, хотела, чтобы ей было, о чем вспомнить,

все те долгие годы, что ей потом придется жить без него. Они хотели друг друга по причинам, быть может, эгоистичным – но, по мнению Алины, так было даже лучше.

– Колодец желаний… - проговорил Маккенна. – Ты до сих пор туда ходишь?

Она вспомнила, как девчонкой часто бегала бросить булавку в колодец и пожелать о том, чего не могла иметь. – Нет, - ответила она, и повернулась к нему со слабой улыбкой. – Этот колодец лишился своей магической силы давным-давно. Он ни разу не исполнил ни одного моего желания.

На его лицо упала тень, когда он стал, повернувшись спиной к костру. – Может быть, ты желала неправильных вещей.

– Постоянно, - призналась она, улыбка ее стала сладостно-горькой.

Маккенна внимательно посмотрел на нее, затем повел ее от костра к лесу, окружающему Стоуни Кросс Парк. Вскоре их поглотила ночь, путь освещала лишь чуть скрытая облаками луна. Спустя какое-то время глаза Алины привыкли к сгущающейся темноте, но она все равно ступала не так уверенно как Маккенна, пока они шли через заросли орехов и вязов. Он взял ее руку в свою. Вспомнив, как он когда-то ласкал ее, в какие нежные местечки забирались эти пальцы так давно, Алина почувствовала, как дыхание ее сбилось. Она вырвала у него свою руку, низко и нервно рассмеявшись.

– Я иду слишком быстро? – спросил Маккенна.

– Да, немного. – Она слишком много ходила в этот вечер – ее правое колено грозило перестать сгибаться из-за тугой сети шрамов.

– Тогда остановимся на минутку. – Он потянул ее в сторону от тропинки, туда, где раскинулся громадный дуб, они стали меж его корней. Лес, казалось, вздохнул, прежде чем окутать их шелестящей, мягкой влажностью. Алина прислонилась к стволу дерева, Маккенна наклонился над ней, его дыхание шевелило пряди волос, упавшие ей на лоб.

– Маккенна… - сказала она, пытаясь говорить небрежным голосом, - Я хочу спросить тебя кое о чем…

Кончики его пальцев коснулись ее шеи, задевая чувствительные нервы. – Да?

– Расскажи мне о женщинах, которых ты знал. Тех, с которыми ты… - Алина остановилась, подыскивая подходящее слово.

Маккенна отступил на пару дюймов. – Что ты хочешь знать?

– Любил ли ты кого-нибудь из них.

Поскольку Маккенна молчал, Алина подняла глаза и обнаружила, что он напряженно смотрит на нее, отчего по ее телу пробежался горячий и холодный озноб.

– Я не верю в любовь, - сказал он. – Это пилюля в сахарной глазури – поначалу вкус вполне терпимый, но скоро ты добираешься до горечи внутри.

Значит, она была единственной. Алина знала, что должна сожалеть о том, что после нее, его отношения с женщинами были чисто физическими. Но, как всегда, там, где дело касалось Маккенны, она вела себя крайне эгоистично. Она не могла не обрадоваться тому, что его слова, сказанные давным-давно, оказались правдой… «Мое сердце всегда будет твоим… ты разбила его».