Возвращение Мастера и Маргариты
Шрифт:
– Вам не надо вникать в подробности, господин Ласкер, – уже скорее угрожал, чем уговаривал избитого ученого Пальцев. – Чем вы будете меньше знать, тем дольше будете жить. Не помню, кто открыл этот закон.
– Твой Гнусарий, – Лион высморкался кровью. – Вы предлагаете мне подставить друга?
– Н-да…, помню, помню: "…парня в горы возьми, рискни… не бросай одного его…" – чудное, чудное было время, утопическое…Увы, иное ныне стечение планет, иной пафос выживания – воинствующий индивидуализм. Человек человеку – бревно. Честнее, между прочим, и спокойнее – без лишних эмоций. Участь Горчакова предопределилась давно и не в лучшую сторону. Ваша же судьба, господин Ласкер, имеет шанс сложиться весьма благополучно. Вот это различие осознать
– Не сомневаюсь, – Лион отбросил окровавленный платок и посмотрел на искусителя с вызовом. – Должен признаться, шеф – аппарат у нас фиговый. Ничего с промывкой мозгов не выйдет.
– Аппарат – дело ваше. Мое – взрывчатка. Ее качество я гарантирую, Пальцев посмотрел тяжело и язвительно. – А еще я совершенно не переношу капризов от мало привлекательных говнюков. Продумай хорошенько, жиденок, что необходимо для подключения генератора к взрывному устройству. Завтра тебя отведут к прибору, сделаешь все, как надо. – Пальцев поднялся, явившийся Юран вынес за ним стул, Осинский же галантно подставил локоть для поддержки прихрамывавшего в результате падения шефа.
Всю ночь Лион думал о том, как предупредить Максима. В конце концов он решил, что сумеет призвать кого–нибудь на помощь в день сеанса, ведь Анатолий упоминал, что место эксперимента будут охранять спецотряды, а следовательно, появятся зеваки, возможно даже журналисты.
Так Ласкер оказался в голове статуи в сопровождении Осинского и сделал все, что требовал от него Пальцев. Уж если удастся поднять панику и разоблачить негодяев, то взрывательное устройство окажется против них неопровержимой уликой. Когда же Лион надел шлем, его внезапно осенила фантастическая мысль. Конечно, аппарат маломощный, но ведь код импульсов мозга Горчакова заложен в программу, а значит, можно попытаться передать ему информацию! Под настороженным взглядом Осинского Лион успел–таки натянуть шлем и внушить другу основное: подключение транслятора взорвет Храм, аппарат необходимо уничтожить. И даже подсказал как.
Лион уже не сомневался, что будет ликвидирован вместе с участниками операции, но ни только не впал в депрессию, а даже воспрял духом, как перед сражением. Он ощущал, что завтрашний день станет самым решающим в его жизни и просмотрел мысленно все лучшие минуты своей жизни, в которых была и Галя, и захватывающая дух работа над новым прибором вместе с Максимом, и даже некогда преследовавший его черт. Но являлся тот посрамленным – делал то, что в поговорке люди советуют неудачнику – грыз свои локти. У черта это выходило отчаянно и противно. Выкрутив неестественно лохматую конечность, он выгрызал клочья свалявшейся козлиной шерсти и визжал как недорезанный боров. Лион мысленно телепатировал победный образ далекому Максиму, которого, по всей вероятности, тоже держали сейчас в заточении.
Горчаков находился совсем рядом – в другом конце подвального коридора, в похожей комнате, но пребывал в менее бодром расположении духа. Чем больше он размышлял над ситуацией, тем обидней становилось ему за изгаженную мерзавцами жизнь. Свою, маргаритину, лионовскую, и тех тысяч ни в чем не повинных людей, которым готовят бандиты свой сатанинский сюрприз.
Господина Горчакова заставляют подняться в башню вовсе не ради проповеди. Кому–то необходимо, что бы у аппарата застали злоумышленника, затеявшего преступление. Планируется, по всей видимости, что–то серьезное, раз уж в операции задействованы такие силы. Путч? Взрыв Кремля? Может, самого "диктора" вместе со статуей? Нет, генератор и вещающий с его помощью террорист нужны в качестве козлов отпущения. Именно его сделают виновником планируемой акции. Вот так завершаются игры в спасителей человечества, решивших изменить мир. Но кому или чему грозит опасность?
– Храм! Дом! О, Господи, ведь это мои "объекты" – то, что связано с именем
Как хитро запутала нити судьба – вручила в руки внука Жостова конец бикфордова шнура, ведущий к Храму! И не оставила права выбора. Самоустранение – единственный выход из тупика. Смерть "донора", соединенного шлемом с аппаратом, уничтожит сам передатчик. Но как убить себя там, в бункере, находясь под охраной? Максима обожгла радость. Анатолий не отобрал у него нож – массивный, заточенный до бритвенной остроты…Он поморщился, представив, как изо всех сил ткнет лезвие себе в грудь – туда, где стучит сердце. Забавно будет, если попадет в ребро и только поранится. Сил на второй удар уже не будет.
"Увы, ты не самурай. Харакири не твое хобби, – сказал себе Максим. Но ты постараешься, очень постараешься не спасовать. Ты будешь достойным любви Маргариты".
Глава 26
Та, о которой думал Максим, лежа на тюфяке в запертой подвальной комнате, стояла в гостиной прадедовской квартиры, кутаясь в длинную накидку из черного блестящего меха. Вместо буфета разинул огнедышащую пасть огромный камин. Возле него расположился в кресле–качалке древнеримской модели Роланд. Протянув ладони к огню, он проделывал странные манипуляции, то ли согревая руки, то ли заклиная огонь.
– Корректирую линии жизни. Пустяковая процедура, но требует регулярности. Людей подводит чаще всего обычная лень, причисленная совсем не зря к смертным греха, – объяснил он, не оборачиваясь к Маргарите. Казалось бы, так просто: заметил, что тебя заносит не в ту, как здесь говорят, степь, и резко меняй направление, выправляй курс. Линии – это уже вторичное.
Пристроившийся у ног Роланда Батон в позе гимназиста из нижнего ряда на коллективном снимке, объяснил:
– Экселенц заботится не о себе. У него–то ладони совершенно гладкие, как полированный мрамор. Но к нам регулярно поступают списки людей с особыми пометками, в соответствии с которыми усилиями шефа врожденный рисунок претерпевает изменения. Судьба, к счастью, управляема в отличие от местной экономики. – Он взял из стоящей рядом вазы очередной персик, самозабвенно засосал мякоть и отправил в огонь косточку. – Чудные фрукты из вашего пакета, королева. Пришлись весьма кстати. У нас тут пост.
Из–за бархатных штор двойной двери выступил Шарль в канареечном бархатном халате с атласной отделкой и великолепными шелковыми бранденбурами. В руке, изящно отставив мизинец, он держал лорнет. Направленные на Маргариту окуляры презрительно сверкали.
– Ну что, душенька, развлеклись? Дворовой метлой по внешности? Простите, я не могу произнести "морде".
– По сусалам, хохоталке, фейсу. Или уж, опять–таки, по харизме, охотно подсказал кот, но Шарль не воспользовался лексическим запасом Батона, продолжая лорнировать Маргариту.
– Моветон, милая! Ну что за манеры, фи! И почему в современных дамах отсутствует чувство стиля? Где кинжалы, отравленные помады, удавки, яд? Шарль грациозно поправил густую шевелюру.
– Это из–за того, что по телевизору все время показывают тампоны, прокладки и средства от пота, – убежденно сформулировал кот. – Так сказать, срывают покровы нежных тайн. Лишают сокровенности.
– Кстати, шуточки с метлой оказались не столь уж безобидными, продолжил Шарль. – Господин Пальцев с травмой глаза и диагнозом буйного помешательства, отправлен в местную больницу. Остальные шокированы. Осинский круто запил, Федул Степанович дал обет воздержания и намерен совершить паломничество в Афонский монастырь. Правда, не из Италии, а из аэропорта города Сухуми, но совершенно босым. Скульптор, проспавший самое интересное, ничего не понял, был спасен пожарниками и на всякий случай отбыл в Бразилию. У него обострилась идиосинкразия к российскому климату.