Возвращение милорда (Леди-рыцарь - 3)
Шрифт:
– По возвращении в империю,- протянул а Клоти, рассматривая его с каким-то непонятным выражением лица,- тебе, сэр Сериога, надо будет тут же навестить своих соседей. Устроить для них один-два турнира, с пирами и приличными танцами, разумеется. И должна сказать тебе, сэр Сериога, что в твоих летах и при твоем титуле давно пора бы уже и женатым быти.
Серега подавился.
– Да, сэр Сериога!– на всю кухню прогремела Клоти.- Тебе следует жениться! На родовитой девушке, которая принесет тебе в приданое землю, деньги и связи со всем своим семейством. Тебе... гм... пришельцу из другого мира, сие
Серега почесал в затылке. Так. На Клоти напал своднический зуд, но себя она почему-то за непорченую невесту не считает. Интересно...
– Знаешь что, светлоокий свет зари,- с некоторой решимостью в голосе заявил он,- никаких танцев и балов не будет. Это мое решение.
– Но почему?– искренне изумилась Клоти.- Долг герцога - продлить свой род, и как можно скорее. Пока еще есть кому продлевать. Не собираешься же ты и в самом деле оставить свой лен тому... гм... подкидышу? Сие сойдет, пока там нет тебя, но стоит тебе вернуться, и твои вассалы тут же восхотят наследника твоей крови. Кто же согласится подчиняться в будущем безродному приемышу? Вот родному сыну герцога - это да.
Герцог Де Лабри как раз в этот момент размешивал в чашке сахар. Затем очень медленно вынул ложечку, положил ее на блюдце. Упер взгляд в противоположную стенку.
А то, что сам герцог абсолютно безродный, его вассалов никак не волнует? Не могут же они до бесконечности верить в сказочку о неизвестном благородном отце, которую сочинила леди Клотильда. К тому же даже по этой сказочке папаша его бросил и он остался бастардом. Без земель, без прикрытия имени отца и без дома. Что в феодальные времена отличием не считалось, скорее наоборот, пятном на репутации... Или рука, способная хоть как-то держать меч, с успехом заменяет все эти бредни о благородном происхождении? А вот маленький ребенок меч держать еще не способен, а потому геть его...
– Клоти. Ты считаешь, что я выбрал наследником этого ребенка просто так? Без всякой задней мысли?
– Э-э...– замялась Клоти.- Честно говоря, я думаю, ты предвидел, что тебя вот-вот выкинут из нашего мира, и решил на всякий случай назвать наследника. Ведь к нему переходит и право на мандонаду, то есть на защиту твоих земель со стороны эльфов. Есть наследник, есть и мандонада. И земли Де Лабри будут таким образом защищены даже в твое отсутствие - эльфы об этом позаботятся,,поскольку данное ими слово обязывает их позаботиться о твоем наследнике и его имуществе.
– К сожалению, я не настолько предусмотрителен,- тяжело вздохнул Сергей.- Я хотел только одного. Справедливости - мелочь, не правда ли? Этому... этому мальчишке слишком много досталось для его возраста. И я считаю, что он, а также память его родителей достойны герцогского титула. Хотя бы в качестве вознаграждения за их страдания. И все. Разговор окончен. Нравится это моим вассалам или нет, но ребенок получит право на все мои земли. И на эльфийскую мандонаду. А с эльфами они тягаться не смогут - те защитят в будущем и самого мальчишку, и все его права. Так что морщиться могут сколько угодно, но глотать им это придется. Да еще и с верноподданной улыбочкой.
– А как же твои родные дети?
Он перевел взгляд на Клотильду, улыбнулся:
–
– Да!– с жаром сказала Клоти.- Вот вернемся в Нибелунгию, устроим турнир с пиром и танцами! Ты теперь герцог, так что в девах для тебя недостатка не будет!
Он с грустью поглядел на ее лицо, такое прекрасное, такое одухотворенное. И чем? Мечтами о его невесте. Выходит, он ей безразличен. Абсолютно...
– Клоти, дело в том, что я, как бы это сказать...
– Есть препятствие?– грозно нахмурилась Клоти.
– Да, есть.
– И какое же?
Он мило улыбнулся, решив на этот раз для разнообразия промолчать. Клоти в этом вопросе можно довериться, она домыслит все остальное и сама. Без его помощи.
– Неужли страдаешь ты от безответной страсти?– с дрожью в голосе предположила Клоти.- И дал обет верности предмету любви своей? Пожизненный, я имею в виду.
– Точно,- кивнул он. Клоти, как всегда, не подвела.
– Ну,- задумалась баронесса. Потом, явно найдя какой-то выход из ситуации, радостно кивнула.- Но, сэр Сериога, при чем же здесь дело продолжения рода? Ради Всевидящего, храни обет в своем сердце. И жену - не хочешь, совершенно не люби. Но потомство оставь. Вот и все.
М-да. Вот он, прямой и жизнеутверждающий подход феодальной эпохи: любовь - это одно, а жена - это уже совершенно другое. Похоже, в Нибелунгии есть четкое разделение отношений между полами на духовные и материальные. И одно у них вполне может существовать отдельно от другого.
Следовало срочно выходить из ситуации. И отговорка типа - дескать, я еще молод и в мужья не гожусь по причине нежного возраста - здесь не пройдет. При феодализме, как помнится, и в двенадцать женились.
– Клоти,- твердым голосом напомнил он.- У тебя вроде были планы на сегодня?
– Не отлынивай от вопроса, сэр Сериога,- стальным голосом уличила его леди.- Ответствуй мне прямо - намерен ты жениться или нет?
– Нет!– Он с обожанием и грустью облизал Клотильду взглядом, всю - от всклокоченных светлых волос на макушке до черной рубахи, обтягивавшей выпирающие плечи (и не менее выпирающую грудь), вздохнул и повторил: - Нет. Она... Она единственная. Такой больше нет. А другой уже и не надо.
– Дурак,- коротко резюмировала Клоти.- Но, может, еще одумаешься. Ладно! Перекусили, теперь к делу. Аида к твоему ростовщику. Как это у вас говорится... Ах да! Побазарим.- И добавила чуть тише:- Хотя при чем здесь базар и разговоры серьезные? Что-то не так тут, сэр Сериога. Или речи серьезные лишь о деньгах ведете вы, уподобляясь базарным торговцам, или же и самую серьезную речь в торг превращаете...
– Устами младенцев, а также феодальных баронесс глаголет сама мадам Истина,- пробормотал Серега. Окинув взглядом блюдо, на котором остались теперь одни крошки и обломки ветчины и сыра, вывалившиеся из бутербродов, он подобрал их сложенными в горсть пальцами и бросил в рот.
И вышел вслед за Клотильдой в прихожую.
У вешалки, где находилась тумбочка с телефоном, стоял отец, держа в руке телефонную трубку. Заслышав шаги Клоти и Сереги, отец дернулся, но не обернулся. Он продолжал стоять к ним полубоком и взирал при этом на трубку со странным выражением лица - то ли ужаса, то ли восторга.