Возвращение мрака
Шрифт:
— М-да… — Ольга всмотрелась в лицо невероятно покрасневшего и, судя по всему, отчаянно смущающееся эльфенка, который, после долгих колебаний, все же разделся до пояса и окончательно уверилась в его крайней молодости. Ну не мог взрослый мужчина ТАК стесняться перспективы оголить торс перед врачом. Собственно и для подростка это несколько чересчур, в конце концов, что тут такого? Впрочем, взглянув на набухшие кровью повязки, она немедленно позабыла обо всем постороннем. Ранами
Закончив все необходимые процедуры, Ольга вздохнула и скептически осмотрело результат. Обмотанный бинтами эльф в данный момент здорово напоминал какую-то остроухую мумию. Из образа выбивалось только незамотанное лицо с яркими синими глазами, которое уж никак не могло принадлежать египтянину.
— Однако… — пробормотала она, припомнив ранения эльфа. Похоже, многочисленные книги фентези, описывающие невероятную живучесть этого народа, ничуть не лгали. Как подсказывал ей опыт врача скорой помощи, подобные раны надолго бы уложили в больницу даже самого крепкого человека, а эльф, не только смог самостоятельно добраться ее дома, но и похоже, чувствовал себя вполне терпимо, со стоическим молчанием выдерживая все, отнюдь не безболезненные действия, что она проделывала с его ранами.
— Ты как знаешь, — Ольга покачала головой и всмотрелась в ночную тьму за окном, где, в свете единственного фонаря продолжали свое бессмысленное мельтешение мириады снежинок, — а мне пора спать. Завтра с утра на работу, между прочим.
Эльф только улыбнулся, и покачал головой, всем своим видом показывая совершенное непонимание ее слов.
— Да я так это, про себя говорю. — Ольга еще раз улыбнулась, и взяв за руку отвела его к своей кровати. Себе она решила постелить на полу. В конце концов, что бы там не говорилось в рыцарских романах, а человеку, (эльфу, — мысленно поправила она сама себя) с такими ранениями лучше спать на мягком. Похоже, эльфенок и впрямь невероятно устал. Стоило его голове коснуться подушки, как он, несмотря на несомненно болезненные раны немедленно уснул, свернувшись в клубочек и далеко отбросив теплое одеяло. Поправив его, чтобы гость не замерз ночью, Ольга настроила будильник и начала стелить постель для себя.
Сквозь прикрытые веки, Рау настороженно следил за засыпающей девушкой, не забывая старательно имитировать ритм дыхания спящего эльфа. Под одеялом было неимоверно жарко, из-за начавшейся регенерации дико чесались раны, а царившая в комнате духота, просто неимоверная на взгляд снежного эльфа не добавляли ему хорошего настроения. Тем не менее, он смирно лежал на кровати, изображая спящего, и лениво размышлял о странных обычаях того мира, в котором его угораздило оказаться.
Вот, например, эта целительница. Нет, Рау, разумеется, знал, что все лекари немного с придурью — слегка поехавшая крыша, — явление совершенно обычное для тех несчастных темных, кто, вопреки своей природе вынужден исцелять раны, вместо того чтобы их наносить. Но, до сих пор он был искренне уверен, что данная проблема не должна касаться людей.
В конце концов, люди изначально относились к нейтральной расе, а потом и вовсе встали на сторону светлых, так что целительство,
Однако вот оно, живое опровержение его рассуждений. И целительница то из этой девчонки, надо признать, вообще никакая, — за все время, пока она обрабатывала его раны, Рау не заметил ни одной попытки магического воздействия, — обычная хирургия, да кое-какие препараты уровня низшей алхимии. Тут даже он, со своими, весьма и весьма ущербными познаниями в магии, был пожалуй посильнее. По крайней мерке, наложенное им на себя заклинание 'малого исцеления' уже начинало действовать, — Рау слегка прикусил губу, и в очередной раз удержал руку, так и тянущуюся почесать отчаянно зудящий бок.
Но, несмотря на то, что девушка была весьма и весьма слабым лекарем, придурь у нее была едва ли меньше чем у А'Кау Дара, одного из лучших целителей Холодных Земель. Нет, ну право, какой НОРМАЛЬНЫЙ разумный из светлых рас, мало того, что стал бы спасать альфара от клинков своих сородичей, но и, приведя его к себе в дом, так беспечно лег спать, даже для проформы не накинув на себя защитных и сигнальных заклятий.
Подобная беспечность далеко выходила за границы любой допустимой нормы, вплотную приближаясь к откровенному безумию.
— Или, может быть, она знает, что на мне — кровный долг, и я не могу причинить ей никакого вреда? — мелькнула суматошная мысль, но немного подумав, Рау отверг ее как совершенно несостоятельную. Ну в самом деле, откуда девчонке-целительнице из другого мира знать о столь нераспространенном, и малоизвестном даже у него на родине явлении?
Правильно. Совершенно неоткуда! Но тогда почему она столь беспечно укладывается спать, не озаботившись никакой, хотя бы номинальной защитой от Темного-воина, притворяющегося спящим буквально в двух шагах от ее горла?
— Ну наконец-то заснула, — выдохнул Рау, услышав мерное дыхание уснувшей девушки, и с наслаждением откинул подальше теплое одеяло. Сразу стало немного легче.
Внимательно вглядевшись в лицо крепко спящей, и довольно улыбающейся во сне девушки, и проследив за дыханием, Рау еще раз убедился, что она крепко спит, после чего одним мягким, бесшумным движением вскочил с кровати. Наконец-то можно было отодвинуть в сторону изрядно доставшие его загадки поведения его гостеприимной хозяйки. Пора было заняться делом, не терпящим отлагательств. Овладение языком этого мира становилось насущной необходимостью, и к счастью, потомок великой Аллиэль знал, что необходимо для этого сделать. Однако, к несчастью, знал он это весьма приблизительно.
Осторожно приблизившись к спящей девушке, отважный воин замер. Его терзали сомнения.
Аллиэль, его бабка, создавая кристалл перемещений между мирами, весьма предусмотрительно поместила в него возможность обучения языку. Технология была проста. Следовало всего-навсего проникнуть в сон какого-либо носителя языка и завязать с ним длительную беседу, или получить устное разрешение на просмотр его языковых знаний. В процессе этого, кристалл собирал все сведения о структуре языка, и по пробуждению, воспользовавшийся кристаллом обладал всеми знаниями по языку на уровне того, в чей сон было совершено проникновение.