Возвращение на Бикини

Кутен Андре

Он навсегда запомнит тот вечер, когда она впервые танцевала для него одного на берегу океана в свете угасавшего дня.

Девушка подходит к деревьям и замечает качающуюся ветку. Это условный знак. Игоши сидит на самом верху кокосовой пальмы. Он помогает ей забраться к нему. Здесь, в зеленом тайнике — их укромное место. Правда, все знают о нем, но делают вид, что им ничего не известно.

Парень осторожно двумя пальцами берет кусочек коралла из ожерелья своей невесты.

— Обошел полный круг, — шепчет он ей на ухо.

При каждой встрече

Игоши касался очередной бусины, называя имя одного из островов Ламорена. Сегодня он закончил перебирать волшебное ожерелье. Корани делает вид, что не понимает смысла ритуала. Этой ночью свершится…

Нареченный испросил руки Корани у ее отца и дядей. Семейство, согласно обычаю, не ответило претенденту ни да, ни нет.

Пастор, ложащийся спать последним на острове, задул наконец керосиновую лампу. Дождь лил как из ведра. Неслышная тень проскользнула в дом, где духи бдительно охраняли Корани.

Гость перешагнул через спящих на циновках родственников. Девушка открыла глаза. Мокрой ладонью он прикрыл ей рот. Она дала себя «выкрасть» без малейшего сопротивления. Игоши соблюдал правила игры. Он отнес невесту в дом своего лучшего друга — тот занял место Игоши в семейной хижине.

— Если бы мы жили на Бикини, — шепчет похититель, гладя волосы Корани, — я спустил бы на воду пирогу. Ты бы закрыла голову циновкой, чтобы не видеть, куда я везу тебя. Мы бы пристали к маленькому островку, куда увозят похищенных невест. Наши отцы построили там хижину. Старший брат моей матери рассказывал мне, как все это происходило у них там. Они питались птичьими яйцами и плодами. Если невеста соглашалась выйти замуж, она отбрасывала циновку и с открытым лицом возвращалась на пироге жениха в селение.

Наутро родственники девушки весело здоровались с членами семьи жениха. И только братья делали вид, что гневались, и хмуро бродили вокруг дома похитителя. Невесте полагалось три дня не появляться на людях.

По истечении этого срока молодожены в полдень рука об руку проходят по центральной аллее деревни, объявляя всем и каждому:

— Мы хотим жить вместе!

А вскоре после этого празднуется свадьба.

Если же они расходятся порознь из дома, где провели три дня и три ночи, обе семьи с пониманием относятся к их решению. Девушка возвращается в отчий дом, и другой претендент волен испытать свою судьбу, когда минуют три луны.

Чтобы завоевать сердце красавицы Корани, Игоши последовал совету деревенского шута Джосии. Он дал ей выпить настойку трав с джекаро — пивом, которое готовится из сока цветущих растений. А потом позвал в укрытие на дереве. Корани согласилась, забросив волшебные бусы как можно дальше в рифы. Игоши нырнул, чтобы набрать кусочков коралла и заменить ими принесенные в жертву. Таким образом, Игоши и Корани соединились под знаком земли обетованной. С тех пор она каждое утро надевала на шею суженому гирлянду цветов гибискуса.

* * *

Джуда

старается днем не выходить из дома. Он не хочет, чтобы люди видели, как болезнь иссушила его. Для бесед с Томаки он выбирает укромный уголок за хижиной.

— Тамбыл у нас островок, его посещали раз в году. Птичий остров…

Высадившись на нем, люди переставали пользоваться обычным маршалльским наречием: они вступали во владение могущественного экджаба(духа). Чтобы задобрить его, нужно было говорить на тайном языке — ларойдже.

Женщинам, которые отправлялись туда, надлежало прятаться под циновками на дне пирог. Если любопытство брало верх и они нарушали табу, то могли заболеть, отведав птичьи и черепашьи яйца. Мужчины вытаскивали лодки. Потом каждый пригибал к себе пальмовую ветку и срывал по листу.

Алаб вел процессию к Каньялу — большому дереву-тотему. Всем полагалось аккуратно ступать след в след: в этом священном месте следы можно было оставлять только одному человеку. Женщины шествовали с циновками на голове и не видели ничего, кроме следа: им нельзя было смотреть на Каньял.

Войдя в обитель экджаба, каждый мужчина клал свой листок на нижнюю ветвь священного дерева и садился наземь. Вставать можно было лишь после того, как порыв ветра унесет лист кокосовой пальмы. Вождь произносил:

— Вурин!(Нас ждет удача!)

Вселившийся в дерево экджаб выказывал таким образом свое расположение. Это означало, что теперь урожай будет обильным, а новорожденные дети останутся живы — при условии, что они были зачаты не на священном островке. Птицы и черепахи тоже не затевали здесь брачных игр, они откладывали яйца на земле духа-хранителя.

Затем вождь вел своих спутников к тому месту, где рос редкий кустарник — марутто.Он срывал с него три зеленых листка и три желтых и готовил из них отвар, оберегающий людей от страшной болезни «ройдж»(дизентерии).

Подкрепившись этим «профилактическим» средством, члены экспедиции рассыпались по острову, выбирая из гнездовий птичьи яйца и выкапывая из теплого песка черепашьи.

Общий сбор назначался у священного дерева. Вождь запевал ритуальную песнь:

— Джей джар ум(Поблагодарим Духа).

Хор подхватывал тягучую мелодию, а вождь совершал жертвенный ритуал: бросал по яйцу во все стороны. После пения всю добычу складывали вместе и делили на равные части.

Пироги сталкивали в воду, поднимали паруса. Команды отдавались на языке ларойдж. Кормчий пел ритуальную песню, напоминая спутникам о том, что здесь нельзя пользоваться обыденным языком…

— Давным-давно, — рассказывал Джуда, — когда человек говорил на языке птиц, обитающих на Дереве, добрые духи давали ему всю необходимую пищу. И она никогда не была отравленной…