Возвращение на Остров Мечты
Шрифт:
— Отследил? — Шагалан поднял голову.
— А как же. По снегу-то темные фигуры и во мраке не потеряешь. Я, грешным делом, боялся, они в замок пленника повезут, в зубы палачам Гонсета. Ан нет, мили на три отвернули, там у них хутор. Местные его Волчатником кликали, и, видать, неспроста. Проследил я, как внутрь вошли, обождал чуток, да и припустился сюда. Такой вот рассказ.
Вожаки молча переглянулись.
— Что тут помыслишь-то? — начал Шурга. — За пьянство тебя, Пепел, беспременно накажем. Что по снегу ползал, через лес гнал, себя не щадя, — молодец. Речь-то, однако, сейчас не об том. Светает уже, наместник
— На черта барокарам парнишка? — живо отозвался Джангес. — Мало ли бродяг по лесам шатается? Ну, коня, допустим, украл, и что? Коли тотчас не повесили, то и дальше убивать не станут. Выпорют, разумеется, до полусмерти, потом вышвырнут за ворота. Послать туда несколько человек встретить, и довольно. А нам в Гельнхорн торопиться! Времени упущено море, но хотя бы попытаемся зацепить зверя. Где еще случай найдем? Третий месяц ведь зря гоняемся…
Затихший в полумраке Пепел нерешительно кашлянул.
— Прощения прошу, господин Джангес, однако не все просто. Я, конечно, в чужих наречиях не смыслю, но, покуда в снегу сидел, кое-что и так уловил. Шумели они там здорово, бесились. Йерс-то, видать, когда его вязать принялись, кого-то из супостатов ножиком полоснул. Убить не убил, но кровь пустил и разозлил очень. Боюсь, за невинного бродягу теперь его не примут и дешево не освободят.
— Час от часу не легче, — скривился одноглазый. — Что же тогда, братья? Не разорваться же надвое? В обеих заварухах каждый клинок на счету будет.
— Колебаться тут негоже… — Шурга тяжко вздохнул. — Конечно, шибко хотелось бы до наместника-то дотянуться, но, похоже, нет на то пока соизволения свыше. И раньше мы за ним не поспевали, и нынче, видно, опоздаем. Только зря коней загоним. А мальчонку надобно спасать. Заодно и тварей этих продажных, что мелонгам сапоги лижут, осадить. Давно пора приспела.
Старик Сегеш обвел соратников взглядом.
— Хорошо сказано, брат. А вы, молодежь, чем ответите?
Джангес с досадой махнул рукой, Шагалан бесстрастно кивнул.
— И не кручиньтесь о Гонсете, — продолжил атаман. — Творец милостив, настанет срок и для мерзавца, когда никакая хваленая изворотливость его не выручит. Придет день… хотя, сдается, не сегодня. Посмотрим правде в глаза — в замок мы не успеваем. Иначе могло бы повернуться, не попадись Йерсу этот треклятый пост на дороге. Или не увяжись ты, Пепел, за барокарами… Впрочем, тогда бы я по-другому с тобой беседовал. А пока ступай, собирайся с отрядом. Путь укажешь, в бою грех свой искупишь… Стало быть, в поход, братья. Все, до последнего. Дело благое, за него и головой рискнуть не жалко.
— Конец не близкий, сир, — заметил разведчик. — Даже напрямки миль десять получится. По нынешнему снегу целый день протопаем, да в придачу вымотаемся.
— Раньше вечера никак не подойдем, — поддержал Джангес. — А если за это время мальчишку на воротах повесят? Или, того хуже, к мелонгам на расправу отвезут? Надо конный отряд пускать. Чего ж его, напрасно снаряжали? Я с Шагаланом отправлюсь, и еще полтора десятка ребят возьмем. Через час-другой на месте, а? Хутор их, конечно, не захватим, собаки ладно городят, но
— Добро. — Сегеш со стоном поднялся. — Трогайтесь немедля. Осмотритесь там, подготовьтесь. Об одном лишь молю, братья: на рожон не суйтесь, дождитесь нас. Сообща и прижмем нечестивцев.
По лагерю уже кипели сборы, превращая его в суетливо мельтешащий муравейник. Торопливо затаптывали едва разложенные костры, тянули из глубин мешков ржавые кольчуги и мечи. Кто-то пытался на скорую руку что-то починить, иные предпочитали сунуть за пазуху ломоть хлеба, что будут грызть потом на ходу. Остановившись прямо посередь этой кутерьмы, Джангес начал одного за другим вылавливать из водоворота нужных ему людей. Некоторые, завидев группу избранных, подходили сами. Пока двигались к лошадям, откуда-то сбоку вынырнула бледная Танжина. Шагалан помахал ей рукой, женщина печально кивнула. В роль боевой подруги, чье главное занятие — ждать, она, похоже, постепенно вживалась. Промелькнуло темное, словно туча, лицо Торена. Юноша столкнулся глазами с отшельником: встречный взгляд полнился густым упреком, однако чувства вины, сколь ни силился, не породил.
Быстро оседлав лошадей, покинули жужжащий лагерь. Пустились рысью, а когда выбрались на ровное поле, перешли на галоп, понеслись вперед, взметая клубы снега. Затея рискованная, но ям и валунов не подвернулось. Мало кто осмелился бы встать на пути столь целеустремленно летящих всадников, на серьезное же войско они надеялись не нарваться. Мчались по преимуществу без дороги, окостеневшая земля гудела снизу, сверху радостно пел морозный ветер. Примерно через час такой бешеной скачки ехавший во главе Пепел поднял руку, давая сигнал.
Зловещий Волчатник оказался небольшим поселком домов на десять-пятнадцать. С простой местной деревушкой его бы, однако, не спутали — избы все справные, почти купеческие, вроде тех, что прошедшей осенью оставил огню покойный атаман Ааль. Среди окрестной худобы зажиточность сияла нестерпимо. Может, оттого и забрались барокары на взгорок в центре голого поля да вдобавок обнесли себя высоким тыном.
— Нелегко подкрасться, брат, — почему-то шепотом заговорил Джангес на ухо Шагалану. — Чую, если не к атаке, то уж к ворам здесь точно готовы как следует. Глянь, какую штуковину измыслили.
Прямо из сердца поселка в небо вздымалась сторожевая вышка, сходная с огромным пауком о четырех ножках. На самой ее вершине в плетеном гнезде переминался лучник. Позиция отменная, пустынные поля вокруг расстилались как на ладони. Вообще поселок производил странное впечатление. С одной стороны, никакой растревоженности не ощущалось: мирно дымили трубы, подавала голос скотина и шумела детвора, несколько женщин медленно брели домой с ведрами воды. Лишь потом начиналось замечаться что-то ненормальное кроме постового на вышке. Массивные ворота поселка были плотно затворены, люди проникали внутрь через крошечную калитку под присмотром вооруженной охраны. Дети за забором так и не появились, а женщин с водой сопровождали трое воинов. Все это напоминало поселенцев, впервые обосновавшихся на дикой, кишащей лютым зверьем земле. Да они так, похоже, и жили, вечно ждущие нападения, уповающие исключительно на себя и своих соплеменников. Поселенцы, врубившиеся топорами в чужое многовековое бытие.