Возвращение надежды
Шрифт:
– Зачем ты это делаешь?
– Нам нужно ее охладить, пока не начался новый приступ, – объяснила Эльке и стянула с нее пропитанную потом ночную рубашку. – Мы с тобой сейчас погрузим ее в чан с холодной водой.
Ковбой, которого Патрик послал за доктором, вернулся только в полночь. Он принес неутешительную весть: во Фредериксбурге началась эпидемия гриппа. И хотя доктор обещал приехать на ранчо при первой же возможности, Эльке знала, что он покажется здесь не раньше, чем через две недели. Фактически
Следующие три дня прошли как в тумане. Шарлотту терзали приступы горячки, а Эльке с Патриком пытались им противостоять. Эльке пришлось мобилизовать все свои силы и умение. Раздражительность Шарлотты сменилась полусонным ступором. Каждую каплю жидкости, которую могла проглотить больная девушка, Эльке считала своей маленькой победой.
Патрик спал поблизости на брошенном на пол матрасе и сменял Эльке, когда той требовался небольшой отдых. Его преданность жене казалась невероятной. Сейчас не было ничего такого, что было бы ему неприятно выполнять. Он помогал купать Шарлотту, кормить ее и даже помогал ее держать, когда она ходила на горшок.
На четвертую ночь Эльке почувствовала, что все их усилия тщетны. Шарлотта спала. Эльке сидела у ее постели, смотрела, как едва заметно поднимается и опускается ее грудь, и думала, что каждое из этих движений может быть последним. С тяжелым сердцем она в очередной раз сменила компресс на лбу несчастной женщины и вдруг с удивлением обнаружила, что он стал прохладнее. Температура снизилась.
Внезапно Шарлотта открыла глаза и едва слышно прохрипела:
– Хочу пить.
Дрожащими руками Эльке наполнила бокал водой, приподняла голову Шарлотты и поднесла бокал к ее губам.
Шарлотта пила долго и жадно, а затем откинулась назад на подушки.
– Я была очень больна?
– Не беспокойся. Теперь тебе много лучше.
– Мне снилось, что за мной ухаживает мама. Но это была ты.
Глаза Эльке защипало, еще немного, и она может расплакаться. Не в силах произнести ни слова, она кивнула.
Шарлотта облизнула потрескавшиеся губы.
– Представляю, как я сейчас выгляжу. Наверное, ужасно.
Вот это Шарлотта! Только что была при смерти и уже беспокоится, как выглядит.
– Ты никогда не выглядела лучше, – искренне проговорила Эльке.
Успокоенная, Шарлотта закрыла глаза и мгновенно заснула глубоким сном.
Эльке судорожно вздохнула и тяжело поднялась на ноги, слишком измотанная, чтобы торжествовать победу. Свинцовая тяжесть, казалось, давила на нее сверху, когда она на цыпочках выходила из комнаты. Войдя в темный холл, она нечаянно зацепилась за спящего Патрика.
– Что случилось? – пробормотал он, мгновенно проснувшись. – Как Шарлотта?
Тут уж Эльке не смогла сдержать слезы. Последние остатки сил, казалось, вытекли из нее вместе с ними.
– Все. Горячка у Шарлотты кончилась, – проговорила она между всхлипываниями. – Она выздоравливает.
Патрик схватил Эльке и судорожно обнял.
– О Господи, я уже отчаялся!
– Я
– А ты уверена, что ей лучше?
– Да, Патрик. Ей лучше. Она говорила со мной, попила немного воды и заснула.
– Это ты… ты спасла ее.
– Это не я. Мы спасли ее.
На мгновение она позволила себе прислониться к нему. Его щетина оцарапала ее лицо, а руки прошлись по ее плечам. Чувство это было благословенным.
– Ты едва стоишь на ногах, – пробормотал он ей на ухо. – Позволь мне проводить тебя до постели.
– В этом нет никакой нужды, – сказала Эльке, пытаясь найти в себе силы, чтобы сдвинуться с места. Ее предательские ноги отказывались подчиняться.
В следующий момент она почувствовала, что Патрик взял ее на руки. Причем с такой легкостью, как будто и в помине не было долгих бессонных ночей у постели Шарлотты. А затем пронес в спальню и положил сверху на одеяло.
– Не знаю, как тебя и благодарить за все, что ты сделала, – сказал он дрожащим голосом.
Лунный свет, проникающий из окна, освещал его лицо. Патрик выглядел изможденным, усталым и… необыкновенно счастливым.
– Я рада, что смогла помочь, – сказала Эльке. – Я знаю, как сильно ты любишь свою жену.
Она услышала, как он вздохнул. Затем в комнате надолго воцарилась тишина.
– Ты не можешь этого знать, – наконец выдавил он.
– Знать чего?
Возможно, это усталость развязала наконец язык Патрика, или благодарность за спасение жены, или так случилось, потому что он был один на один с Эльке в ее спальне. Кто знает? Но Патрик твердо решил, что должен сказать ей правду.
– Я не люблю Шарлотту. И никогда не любил. Я люблю тебя. Господи, прости мне то, что я не могу простить сам себе!
Эльке лежала совсем тихо, как будто его признание превратило ее в камень.
– Это не так. Ты не должен так говорить. Я видела, как ты заботился о Шарлотте.
– Мне было больно смотреть на ее страдания. Но это была не любовь. Любовь это то, что я испытываю к тебе. Когда тебе плохо, плохо и мне. Когда ты счастлива, я хочу прыгать от радости. – Эти фразы выскакивали из него, минуя сознание. – Порой, когда ты входишь в комнату, я боюсь, что заплачу от радости. Потому что видеть тебя – величайшая радость. День, когда ты сказала, что собираешься возвращаться в Германию, был худшим днем в моей жизни. Я не могу жить без тебя. Ты в моем сознании, в моей крови, и я чувствую тебя у себя внутри души.
– Не говори мне это, прошу тебя. Ты не имеешь права.
Стон отчаяния вырвался из его горла.
– Ты думаешь, я не понимаю этого? Тысячи одиноких ночей я провел, делая попытки выбросить тебя из своего сердца. Я люблю тебя с того первого раза, когда увидел, и с тех же пор борюсь со своим чувством. Я поехал в Натчез в надежде, что, возможно, женюсь, и тогда все изменится. Я молил Бога об этом. – Он застонал снова. – Господи, если бы я знал о несчастном случае, то никогда не женился бы на Шарлотте.