Возвращение надежды
Шрифт:
– У меня просто нет никакой возможности отказаться, – сухо ответил Найджел, освобождаясь от ее объятий. – Вашему супругу я обязан жизнью. Если позволите, я провозглашу тост. – Он поднял бокал. – За Патрика Прайда и его ранчо. Долгой ему жизни и процветания!
Патрик нашел глаза Эльке и только тогда поднял бокал.
«Интересно, очень интересно, – подумал Найджел, проследив за взглядом Патрика. – А я все удивлялся, как это Патрику на своем заброшенном ранчо удается удержать двух таких красивейших женщин. На одной из них Патрик женат. Но, если
Глава 24
В день отъезда Патрика Эльке поднялась до рассвета. Это последнее утро принадлежало им двоим. Шарлотта и Найджел попрощались с ним еще вчера вечером.
Они встретились на кухне, чтобы вместе позавтракать… и не смогли есть. Они искали слова, чтобы облегчить душу… и не могли говорить. Они жаждали объятий… и не могли осмелиться коснуться друг друга. У обоих на сердце лежал тяжеленный камень… но они выдавливали из себя улыбки.
Издалека доносилось мычание сотен коров и быков, стук лошадиных копыт, выкрики ковбоев. Их молчаливое общение прервал стук в дверь, и они поднялись оба, чтобы открыть.
На пороге стоял Рио в мятой шляпе, джинсах и куртке из овчины. Он уже оделся в дорогу.
– Доброе утро, мисс Эльке, – сказал он и посмотрел на Патрика. – Отправляемся, Патрик?
– Ребята уже все на конях?
– Конечно.
– Я буду через минуту, – ответил Патрик. Он подождал, пока Рио уйдет, и обнял Эльке.
«Не плачь, – скомандовала она себе, – не делай ничего, что бы оставило у него напоследок неприятный осадок». Эльке приникла к нему, затихла на мгновение, затем отстранилась и посмотрела в любимые глаза.
– Да поможет тебе Бог, любимый!
– Я буду думать о тебе каждую минуту.
Не сказав больше ни слова, Патрик повернулся и вышел.
Эльке бросилась к парадному входу, надеясь увидеть его еще раз. К тому времени, когда она туда добежала, он уже вскочил в седло и пришпорил коня. За секунду до того, как его поглотила безлунная ночь, Патрик обернулся и приподнял шляпу.
– Я тоже буду думать о тебе каждую минуту, любовь моя, – прошептала она, глотая слезы.
Ноги ее едва держали. Эльке с трудом доплелась до ближайшего кресла, уронила голову на руки и затихла. Проходили первые минуты без Патрика. Сколько их еще будет, этих минут.
Ей хотелось поднять голову и закричать, ей хотелось порвать на себе платье и растрепать волосы, как это делают вдовы из племени команчей. Но она тихо страдала в тишине, и страдание ее сопровождалось только тиканьем старинных часов. Эльке казалось, что прошла уже целая вечность, но их перезвон возвестил, что минуло всего пятнадцать минут.
– Я знаю, сеньора. Все знаю.
Тишину нарушил голос Кончиты. Эльке была так погружена в свою печаль, что не услышала, как та вошла.
– Сердце мое разрывается, когда я гляжу на вас и сеньора, –
Проходили дни, и Эльке вновь вспомнила урок, который усвоила тогда, в спальне Вельвит, много месяцев назад. Разбитые сердца продолжают биться. Ее бьется. И она молилась, чтобы и у Патрика оно билось.
Дни свои Эльке заполняла работой – металась по дому, стараясь к ночи предельно уставать, иначе не заснешь. На ее усилия дом отзывался тем, что становился все веселее и веселее. Это было достаточным вознаграждением.
А Шарлотта не замечала ни смятения Эльке, ни ее работы. Все время она проводила с Найджелом. Наконец-то прибыл рояль – свадебный подарок отца Шарлотты. Слишком поздно, чтобы позабавить Патрика, но Шарлотта и Найджел получили полный комплект удовольствий.
Шарлотта часто любила повторять, что много лет занималась музыкой. Сейчас же выяснилось, что таланта у нее нет никакого. Она громко стучала по клавишам, создавала много шума, но когда к роялю садился Найджел, Эльке сразу распознавала руку мастера. Он играл Моцарта, Листа, Шопена, любимых композиторов ее матери.
Как-то после обеда Найджел, заметив, как Эльке прислушивается к его игре, пригласил ее сесть рядом.
– По-моему, у вас есть музыкальный вкус, – сказал он.
Она кивнула.
– Эта музыка говорит о любви больше, чем любые слова.
– Не просто о любви, наверное, а о какой-то особенной любви, не так ли? – Найджел пристально посмотрел ей в глаза, но Эльке резко отвернулась.
«Господи, неужели он догадался? Если да, скажет ли Шарлотте?»
Решив направить разговор в более нейтральное русло, она ответила:
– Эта музыка напоминает мне мою маму. Она была прекрасной пианисткой, но, конечно, не такой, как вы. У вас действительно настоящий талант. Мама была учительницей музыки. Ну а вы, несомненно, могли бы быть концертным пианистом.
Ее удивило, как печально взглянул на нее Найджел.
– Мог бы, вы правы, но… я лорд Гленхевен, и поэтому не могу ничего.
«Вот как, – подумала Эльке, – Неужели положение в обществе и богатство могут мешать счастью?»
– Отчего же, ведь вы так молоды. Еще не поздно.
Его пальцы нежно ласкали клавиши.
– Это было поздно уже в день моего рождения. Эльке положила ему руку на плечо.
– Чем вы будете заниматься, когда возвратитесь в Англию?
– А вот это, моя дорогая Эльке, покрыто туманом.
Он ударил по клавишам и заиграл бравурную мазурку, а через секунду появилась Шарлотта и, смеясь, затанцевала по комнате.
– Как хорошо было бы, если бы вы могли играть и танцевать со мной одновременно! – воскликнула она.
Найджел посмотрел на нее и улыбнулся:
– Есть старая пословица: остерегайтесь своих мечтаний, а то вдруг они исполнятся.
– Сэр, вы прекрасно знаете: то, о чем я мечтаю, должно исполниться. Обязательно. Я обещаю вам! Рано или поздно, мой дорогой Найджел, это сбудется. Могу поспорить на что угодно.