Возвращение надежды
Шрифт:
– И что ты сделал, когда она тебе сказала?
– Она мне не говорила. Это случилось непроизвольно. Как-то вечером она решила помыться. Думая, что меня нет дома, она не заперла свою дверь. Я же решил заглянуть к ней, чтобы пожелать спокойной ночи. Тут-то я и увидел своего Ганзела во всей красе. Должен тебе признаться, такого мальчика мне видеть еще не приходилось. Это было шоком!
Патрику не надо было прилагать никаких усилий, чтобы представить, что тогда почувствовал Отто. Видимо, примерно то же самое, что чувствует он сам сейчас, видя Эльке,
– Она увидела тебя?
– Слава Богу, нет. На следующий день я сказал ей, что она может больше не подстригать волосы, потому что я все знаю. Она смутилась, правда, совсем немного, и заявила, что вынуждена была надеть мужское платье, чтобы защитить себя от домогательств в пути. Ну кто, скажи на милость, ее за это осудит, если учесть, через что ей пришлось пройти? Вот именно тогда, в тот момент, я решил жениться на ней. – Отто сделал паузу. – Конечно, нужно было подождать, чтобы она немного созрела. Но дело того стоило. Такая sch"one M"adchen, [9] как моя Эльке… это же настоящий клад!
9
красивая девушка (нем.).
С этим утверждением Патрик не мог не согласиться. Хотя оба они, и Эльке и Отто, верили, что успех их булочной зависит от искусства Отто, Патрик знал немало одиноких ковбоев, которые готовы были проскакать много миль, чтобы только посмотреть на прекрасную Эльке Зонншайн. Одним из таких ковбоев был он сам.
– И когда же ты сделал ей предложение?
– Это просто вырвалось у меня однажды. И я рад сообщить, что ответа долго ждать не пришлось. Она сразу же согласилась. – Отто улыбнулся и выпятил свой тугой живот.
«Значит, это был брак по любви, а не по расчету», – подумал Патрик с упавшим сердцем.
– Ты очень счастливый человек, Отто. Я тоже надеюсь со временем найти свое счастье.
– И найдешь. Обязательно найдешь. Я все время переживаю, что ты до сих пор не женат. Зачем, спрашивается, сжигать желание в себе, когда можно всегда иметь в своей постели женщину.
Патрик задумчиво допил свою рюмку, стараясь не думать о том, что имел в виду Отто. Если бы Отто знал, как он сгорает сейчас, в эту самую минуту…
Отто снова наполнил рюмку Патрика.
– Самое время сейчас повернуть свою страсть на что-нибудь еще, кроме земли. Я знаю, что ты назвал свое ранчо ПП, то есть Патрик Прайд. Но учитывая, как ты к нему относишься, люди прозвали твое ранчо «Страсть Прайда». Подходящее название, nicht wahr? [10]
– Полагаю, ты прав, – согласился Патрик, благодарный Отто за то, что тот не догадывается об истинном предмете его страсти.
– Ужин готов, – раздался голос Эльке.
10
не правда ли (нем.).
– Пьем
Не привыкший уступать в таких вещах, Патрик тоже допил свою рюмку.
Еда была вкуснейшая, и ее, конечно, запивали все тем же «Штайнхагером». Вдруг Отто поднялся и сказал, что ему нужно спуститься вниз, в булочную.
Патрик чувствовал себя сейчас прекрасно. Все его дневные терзания по поводу предстоящего вечера утонули в шнапсе. Редко ему приходилось вот так вот расслабляться.
– Скоро должны прийти гости, – сказала Эльке. – Я пока уберу со стола и вымою посуду. – А ты посиди у огня.
– Что же это получается, ты будешь работать, а я наблюдать? – Как истинный джентльмен, Патрик поднялся и отвесил Эльке галантный поклон.
– Но в этом нет никакой необходимости, – испуганно проговорила Эльке, собрала тарелки и понесла их на кухню.
– Но я настаиваю, – заявил Патрик, взял оставшиеся тарелки и последовал за ней.
Она начала заливать в раковину воду.
– Позволь помочь тебе, – сказал Патрик и потянулся к кувшину.
Он хотел просто помочь, всего лишь помочь, и мог поклясться в этом. Но пальцы их соприкоснулись, встретились в воздухе, и Патрик почувствовал этот контакт всем телом, с головы до ног.
– Пожалуйста, не надо! – воскликнула Эльке, отворачивая от него свое лицо.
Она была сейчас так близко, что он мог чувствовать излучаемое ею тепло.
Всему виной была маленькая родинка, слева у рта. Если бы не она, он бы, наверное, справился с искушением. Но ему непременно захотелось узнать, подлинная ли она или Эльке нарисовала ее, как это делали многие красавицы у них в Натчезе.
Их разделяло всего лишь несколько дюймов. Патрик наклонился и коснулся этой родинки кончиком языка.
Эльке вздрогнула и, застонав, покачнулась. Было впечатление, что она сейчас упадет в обморок.
Опять же, как у истинного джентльмена, у него не было иного выбора, кроме как заключить ее в свои объятия. Разумеется, чтобы не дать ей упасть. В этом по крайней мере Патрик пытался сейчас убедить себя. Но ощутив в своих руках сладостную податливость ее тела, он тут же забыл обо всем.
На несколько минут он погрузился в мир, где ничего не существовало: ни плохого, ни хорошего, ни правильного, ни неправильного. Один только чистый, неземной восторг.
Ее дыхание трепетало у него на щеке, как будто ее касалась своими крылышками бабочка. Ее груди прижались к нему. Своим плоским животом Патрик ощущал восхитительное покачивание ее тела. Тепло, исходящее от нее, посылало импульсы, которые разносились по всему его телу и острой сладостной болью отдавались в паху.
Отто и Патрик с наслаждением поедали жаркое, не забывая и о «Штайнхагере». Эльке же к еде едва прикоснулась. Она чувствовала себя как приговоренная к казни узница, которой принесли ее последнюю трапезу.