Возвращение немого

Романова Галина Львовна

— Ничего, — коротко ответила она.

— Исмираль, так больше не может продолжаться! Восемь женихов! Восемь! И какие! Наследники имени и титула, равные нам по происхождению, молодые и зрелые… И всех ты прогнала! Почему?

— Я не люблю их. Никого, — промолвила девушка.

— А кого ты любишь?

— Тебя, — не задумываясь, ответила Исмираль. — Маму, отца и… — она запнулась, прикусив губу. — И больше никого!

— Никого? — заинтересовался брат.

Девушка опустила глаза. Сколько уже времени прошло, но она уверена, что та встреча была не случайной. Незнакомый юноша с волосами цвета начищенной до блеска бронзы, ворвавшийся

в ее жизнь и исчезнувший так внезапно! Бродячий артист! Кто бы мог подумать! Она даже не запомнила его имени! Но ведь это он — рыцарь её мечты! Она о нём загадывала желание в священной роще! Духи леса не могут ошибаться! О, Покровители, сделайте так, чтобы мы увиделись хотя бы ещё раз! Пусть фургон артистов проедет мимо замка Элестар! Она готова ждать, сколько угодно! Увидеть ещё раз, спросить, есть ли у неё надежда — тогда и можно жить дальше. Как-нибудь…

Глава 2.

Тяжелый кулак с грохотом врезался в хрупкую дверь. Маленький домик заходил ходуном от яростного стука. Быстро устав колотить кулаком, ночной посетитель принялся лупить в дверь ногами:

— Отворяйте, если вам дороги ваши жалкие жизни!

Муж и жена, светлые альфары, проснулись от первых же звуков. Вместе с ними пробудились и трое их детей — мальчики-погодки. Самый младший от страха заплакал, и мать кинулась утешать и успокаивать ребёнка.

— Шевелитесь, уроды! Если не хотите, чтобы я сломал вашу хибару!

Сам глава семьи торопливо кинулся одеваться.

— Сейчас-сейчас, мой господин! — воскликнул он, торопливо нащупывая штаны. — Сию секунду! Что-то случилось?

— Пока нет, но случится, если ты и дальше будешь медлить! — в доказательство серьёзности намерений на дверь обрушился такой удар, что она подпрыгнула в петлях.

— Уже иду! Вы позволите взять инструменты? Кто заболел?

— Не важно! Бегом! Живее!

— Но Лунный Блик должна ожеребиться только на следующей неделе, — альфар-ветеринар привык к тому, что его поднимают среди ночи. Кое-какие инструменты у него были при себе, но такая спешка в неурочное время… Большинство племенных кобыл лорда Ровилара уже благополучно разрешились от бремени в начале лета, оставалась лишь Лунный Блик, жемчужина табуна. Если с нею что-то случилось… Нет, не должно…

Подхватив ящичек с инструментами, ветеринар переступил порог, и тут же ему на голову набросили мешок.

— А? Что? — перепугался альфар. — Что происхо…

Он попытался сорвать с лица тряпку, но удар тяжелого кулака в грудину вышиб из него дух, заставив согнуться пополам. Чужая рука заломила локоть так, что ветеринар вскрикнул от неожиданности и боли.

— Что такое? — прохрипел он.

— Не задавай вопросов. Шагай!

— Но я не…

— Потом!

Короткий злой пинок толкнул его вперед. Полусогнувшись — из-за захвата было трудно выпрямиться — альфар засеменил подле похитителя, не пытаясь спорить. Судя по голосу, это был эльф, а светлым альфарам еще в младенчестве накрепко вколачивали в голову мысль о том, что они обязаны повиноваться любому эльфу, поскольку каждый из них — либо лорд, либо его доверенный слуга, действующий от лица и по поручению господина. Наместник Ровилар обожал своих племенных лошадей, и его ветеринар

пользовался кое-какими привилегиями. Например, он жил в отдельном домике, а не в общем бараке и мог даже рассчитывать на вознаграждение — если особо ценная кобыла благополучно разрешится от бремени жеребёнком определённого пола. Его часто вызывали на конюшню среди ночи, но никогда — вот так, с мешком на голове, да ещё захватив, как пленника.

Не зная, куда его ведут, ветеринар не сопротивлялся, послушно переставляя ноги. Они шагали по дорожке, потом — по высокой траве, затем по роще, пробираясь сквозь кусты. Один раз он наступил в грязную лужу, другой раз — в какую-то ямку, не замеченную сослепу. Нога подвернулась, и если бы не проводник, альфар бы упал. Несколько раз он спотыкался — то о камни, то о корни, то едва не навернулся со ступенек. Один раз послышался шум воды, Фонтаны? Куда его ведут? Конюшни в другой стороне!

Потом опять были ступени, скрипнула дверь, и началась высокая крутая лестница.

— Живее, — прошипел его провожатый. — Не спи!

Альфар и так почти бежал, что с мешком на голове было затруднительно. Он попытался считать ступеньки в этой башне, но подъем скоро кончился. Ещё одна дверь, приступка, о которую запнулась нога — и мешок наконец-то сдёрнули с головы.

— Вот!

Ветеринар с удивлением оглянулся, прижимая к животу сундучок с инструментами и медикаментами. Это оказалась жилая комната — широкая постель, лавки, сундуки с одеждой, небольшой столик у окна, две жаровни с углями. Два узких окна распахнуты, но тяжелые портьеры скрывают от чужих взоров то, что происходит внутри. Ярко горящие свечи озаряют разметавшуюся на постели молодую женщину в полумаске. Из-под черного бархата виден только острый подбородок и приоткрытый рот.

— Живо! — его чувствительно шлепнули между лопаток. Альфар сделал несколько шагов.

— Но простите, — он обернулся, и увидел высокого плечистого мужчину точно в такой же полумаске, — я ничего не понимаю!

— Понимать нечего, — отрезал тот. — Ты врач. Она — больная. Занимайся своим делом!

— Но, — абсурдность ситуации заставила альфара рассмеяться, — высокий лорд ошибся. Я не врач. Я — ветеринар!

— Не всё ли равно, — незнакомец сдернул одеяло, открыв живот женщины. — Она беременна, и этим не отличается от простых кобыл. Осмотри её!

Альфар, робея, приблизился, дрожащими руками попытался открыть свой сундучок, от волнения уронил его, просыпав половину содержимого на постель и, заикаясь, залепетал извинения, собирая вещи:

— Извините… прошу прощения… это не повторится… Я сейчас…

Кое-как запихав инструменты обратно, он извлек слуховую трубку и осторожно потрогал живот беременной. Потом тихо постучал тут и там, прослушал через трубку.

— Я, конечно, не должен этого спрашивать, но не будете ли вы столь любезны сообщить сроки…э-э… состояния этой леди?

Незнакомец в маске усмехнулся, а женщина приподнялась на локтях.

— Вы что, — в прорезях маски гневом сверкнули ее глаза, — сами определить не в состоянии?

— Помилуйте, госпожа, но я до этого имел дело только с лошадьми… Могу сообщить лишь, что плод… в смысле, детёныш… ой, то есть… ребенок жив.

— Милая моя, вы — кобыла! — рассмеялся мужчина.

— Замолчи! — огрызнулась та.

— Тпру, стоять! — прикрикнул тот и шутливо подмигнул ветеринару: — Может быть, ее стреножить? Или накинуть уздечку?