Возвращение Низвергнутого
Шрифт:
— Что, голова раскалывается? — лениво поинтересовался я. — Тут уж извини — больно уж ретиво ты за кинжалом наклонился. Вот и врезал тебе.
— Спасибо, что плашмя ударили! — в тон мне отозвался Рикар и неожиданно ухмыльнулся. — Хоть я и не помню этого. Тикса просветил, склирс низкорослый. Я как очнулся, а надо мной рожа его ехидная маячит… с прозеленью…
— В смысле?
— В смысле худо ему, господин, — хмыкнул Рикар. — От качки сомлел и блюет почем зря. Мне аж сразу полегчало на душе. Остальные там же, в каюте. Отогреваются. Только Мукри за штурвалом стоит с гордым видом. Господин,
— Не помнишь? — удивился я.
— Ничегошеньки! То есть как с багром на гада того кинулся помню, а вот потом словно отрезало. Потом что было?
— Потом я тебя мечом приголубил, и ты на землю брякнулся, — просветил я его.
— А штуковина та, что желтым мерцала? Ну, кинжал.
— А кинжал я сломал и в море выкинул, — буднично произнес я, разведя руками. — Что еще с ним делать было? Не с собой же брать?
— Кинжал самого Тариса? Сломали и выкинули?
— Ага. На меня он почему-то не подействовал. На берегу оставлять не хотел — подберет еще кто и повторится та история, что отец Флатис рассказывал. Когда один-единственный человек всю деревню вырезал и в живых мертвецов оборотил.
— Верно говорите, господин! Эх, хорошо-то как! — обрадованно заворчал Рикар и, видя мое удивление, пояснил: — Значит, не нечисть вы, господин, не тварь темная! Раз о других думаете да заботу проявляете, то человек вы!
— Угу… только слегка обледенелый, да еще щупальца в шее растут, — рассмеялся я. — И едва полгорода не сжег.
— Это да. Поджог чинить это грех страшный. Долго замаливать придется, — согласно кивнул здоровяк. — Еще хорошо, что не поймали нас — кольями забили бы, стражников не дожидаясь. Тут другое худо — трактирщик церковникам донести успел, а те так просто это дело не оставят. Шутка ли — нежить по стране ходит, невинных людей жизни лишает. Искать нас будут, господин, и искать усердно.
— Этого я боюсь меньше всего, — отмахнулся я. — Наше поселение в Диких Землях далеко от Стены. Так просто не доберешься.
— Церковь доберется, — убежденно ответил Рикар. — Уж поверьте, господин Корис, — доберутся. Одно дело, когда нечисть смирно в Диких Землях сидит, и совсем другое, когда за Стену выбирается.
— Предположим, — кивнул я. — Добраться смогут, согласен. Мне знакомства с отцом Флатисом хватило, чтобы понять, насколько они упертые. Вот только надо еще ЗНАТЬ, куда идти. Надо знать, кто мы такие и где мы обитаем. Сам посуди — в город пришла кучка неизвестных во главе с темной тварью — то есть мною. Церкви донесли, как и положено, но те опоздали. Что остается священникам?
— Расспросы чинить, — мгновенно ответил Рикар, и я вновь кивнул.
— Верно. Будут расспрашивать трактирщика и вообще всех, кто разговаривал с тобой и остальными. Вы говорили, что мы с Диких Земель? Рассказывали про Подкову?
— Нет, господин, как можно!
— Вот и я про то же. Никто не знает о нас ничего. Неизвестные, пришедшие неизвестно откуда и ушедшие неизвестно куда. Искать будут, но не в Диких Землях — обрыщут близлежащие окрестности и ничего не найдут. Так что успокойся, Рикар. С этой стороны нам ничего не грозит.
— Имена наши слыхали, — задумчиво поскреб бороду здоровяк. — И в трактире, и в порту.
— Слыхали, — признал я и пожал
— Тут вы правы, господин, — по своему желанию обычно в Дикие Земли обратно не возвращаются. У нас не каждый жить сможет!
— У нас… — задумчиво проговорил я. — Да… у нас.
— Вы, господин, не подумайте, что я церковников боюсь — просто у нас и так лиха хватает…
— И ни к чему умножать проблемы, — подхватил я. — Да, согласен. Но не переживай, с этой стороны нам ничего не грозит. Как Алларисса?
— Спит как убитая. Не пошевельнется. Я даже проверял — дышит ли. Вот ведь бесовский кинжал! Что с людьми делает-то! Но вы не переживайте, господин, все с ней в порядке будет. Дышит ровно, сон спокойный.
— Я немного о другом думаю, Рикар, — поморщился я, злясь на самого себя за чрезмерную подозрительность. — Тот человек, что принес кинжал к судну… он все время повторял — возьми, возьми. И обращался не к кому-нибудь, а именно к Аллариссе. К Аллариссе Ван Ферсис, внучке Повелителя.
— О-о-о! — из-за мачты высунулась бородатая физиономия Тиксы, преисполненная любопытства. — Внучка Повелителя! — Тут корабль мягко качнулся на накатившей волне и, скрючившись в три погибели, гном поковылял к борту. До нас донеслись сдавленное всхлипывание и оханье.
— За борт не упади! — с тревогой рыкнул я, обращаясь к заду Тиксы.
Сползя с борта, Тикса опустился на палубу и мученически взглянул на нас. Тут Рикар не ошибся — лицо у гнома и правда было бледно-зеленое, обычно колом торчащая борода и та поникла. Но, невзирая на физические страдания, коротышка по-прежнему горел неутолимой жаждой познания:
— Внучка! Оченно интересно, друг Корис!
— Эх, сейчас бы похлебки с потрошками навернуть! — закатив глаза к небу, ляпнул здоровяк. — Аль колбаски с жирком нутряным! Да, Тикса?!
— О-о-о… Оченно, оченно подло делать… — застонал гном и, зажав рот руками, вскочил на ноги и вновь перегнулся через борт, сотрясаясь всем телом от рвотных судорог.
— Что вы там о Аллариссе говорили, господин? — переспросил Рикар, словно забыв о несчастном гноме.
— Рикар! — рявкнул я. — Его сейчас наизнанку вывернет!
— А нечего подслушивать! — буркнул здоровяк.
— Натура у него такая, — развел я руками, прислушиваясь к оханьями несчастного Тиксы. — Любознательная. А насчет Аллариссы — тебе не кажется, что слишком много совпадений?