Возвращение Низвергнутого
Шрифт:
По земляным стенам норы замелькали всполохи мертвенно-зеленого света.
— Подожди, Рикар, — почти неслышно прошептал Литас, натягивая тетиву лука. — Выждем. Может, еще кто выползет…
Уже напрягший мышцы здоровяк издал тихий недовольный рык, но последовал совету и остался недвижим.
Я не вмешивался, оставив принятие решений более опытным наемникам. Планирование это одно, а непосредственный бой совсем другое.
Вышедшие наружу шурды начали неспешно расходиться, крутя плешивыми головами по сторонам и недовольно кривя уродливые хари от солнечного света. Костяные пауки, неуклюже переваливаясь в снегу и увязая при каждом шаге, неотступно следовали за хозяевами. Один из шурдов произнес короткую фразу на гортанном языке, а затем вложил два грязных пальца в рот и издал неожиданно громкий свист. Если
Как оказалось, Литас думал точно так же — охотник приподнял голову и издал короткий свист. Вздрогнувший от неожиданности «поводырь» развернулся всем телом в сторону источника звуков. Прогудела тетива спущенного лука, и в левый глаз так и не понявшего ничего шурда вонзилась стрела. «Поводырь» плашмя грохнулся на снег, обагряя его своей кровью, а в заверещавших от ужаса шурдов полетели стрелы и арбалетные болты остальных стрелков. Над моим ухом звонко пропели два арбалетных болта, безошибочно нашедших свои цели — лежащие позади меня ниргалы вступили в бой. Через минуту все мечущиеся из стороны в сторону гоблины превратились в нашпигованные стрелами бездыханные тела. Только три костяных паука протянули чуть подольше остальных. Нежить еще успела исторгнуть тройной визг и вслепую полыхнуть светом из глазниц, когда вырвавшиеся из кустарника грозно рычащие сгархи мгновенно покончили с пауками, превратив их в бесформенное месиво переломанных костей. По сути, только двум зверям пришлось поучаствовать в короткой драке, а припозднившийся Трехпалый остался ни с чем. Обиженно заревев, он выместил свою злость на трупе «поводыря», одним ударом лапы разорвав ему живот и выворотив внутренности наружу. В темноте норы мелькнул согбенный силуэт еще одного шурда и с паническим воплем тотчас исчез в глубине.
А я зло ударил кулаком по мерзлой земле и, выругавшись, поднялся на ноги, сбрасывая с себя снежное покрывало. Проклятье! Больше можно не скрываться. Из-за сгархов весь мой план разрушился, не успев толком начаться. Услышав яростный рев и увидев трех белоснежных зверей, шурды уже ни за что не высунутся из своего подземного убежища. Потому что если кого шурды и боятся, то это сгархов. И это значит только одно — вместо того, чтобы отстреливать шурдов с безопасного расстояния и тем самым изрядно проредив их численность, нам придется лезть туда прямо сейчас.
Что ж… первый блин всегда комом.
Из сугробов, из-за поваленных стволов деревьев, камней и кустарника один за другим поднимались мои воины и замирали на месте, ожидая приказа. Лишь сгархи продолжали злобно ворчать и калечить уже мертвые тела шурдов, превращая площадку перед входом в месиво из снега, грязи и крови. Тем лучше — превратившиеся в разрозненные куски плоти трупы уже не восстанут.
— Мы спускаемся вниз! — хрипло прорычал я. — Не дадим опомниться этим тварям от страха!
— Да, господин, — хором произнесли Литас с Рикаром, а Койн лишь молча кивнул и покрепче перехватил свой топор с обрезанной под рост рукоятью.
— Трехпалый! — дождавшись, пока зверь оторвется от терзания трупов, я велел: — Обойдите холм с другой стороны и вместе с остальными ждите. Мы погоним шурдов на вас. Никто не должен уйти.
«…Не уйдет никто…» — прозвучал в моей голове бестелесный рык, наполненный неутоленной яростью.
Сгархи развернулись и, оставляя в снегу кровавые следы, прыжками понеслись вокруг холма, спеша присоединиться к остальной группе воинов, чтобы не пропустить веселья.
— Идем внутрь! — уже не стараясь вести себя тише, крикнул Рикар, созывая воинов. — Покажем этим проклятым шурдам, кто здесь хозяин! Господин, там тепло!
— Да, я знаю, — отозвался я, опускаясь на колено и зачерпывая полные пригоршни чистого
Забив в шлем и доспехи побольше снега, я вновь выпрямился и, глядя на напряженных воинов сквозь узкие смотровые щели, глухо повторил:
— Отсюда не уйдет ни единый шурд, не уползет ни одна поганая тварь! Никакой пощады этим ублюдкам! Единственная дорога, по которой отправятся шурды после боя — прямиком в пылающий костер. Готовы? Тогда пошли!
И мы пошли, вытянувшись в сплоченную вытянутую группу, ощетинившуюся щитами и грозно блестящим оружием. Мы шли убивать.
Я первым вошел в зловонную дыру в склоне земляного бугра и по сырым стенам подземного коридора вновь запрыгали сполохи света — но на этот раз ярко-синего, а не зеленого. С тихим холодным шелестом развернувшиеся щупальца веером вытянулись вперед и жадно задрожали, словно чувствуя, что скоро сполна смогут утолить свою жажду крови. И на этот раз я не собирался мешать и покорно следовал за ними, зная, что щупальца ведут меня прямо к цели — к ненавистным шурдам, чьи перепуганные голоса доносились из-под земли и отражались эхом от стен. Эти звуки наполняли меня злобной радостью. Я почти с наслаждением ощущал переполняющий их дрожащие сердца ужас.
Да, твари, теперь ваша очередь бояться.
Бояться так, как вы никогда не боялись раньше…
При каждом шаге ноги с противным чавканьем отрывались от загаженного земляного пола, с хрустом давили разбросанные повсюду кости — как старые и хрупкие, так и совсем свежие, с ошметками полусгнившей плоти. В лицо ударила горячая волна наполненного гнилостной вонью воздуха, но набитый в шлем снег пока справлялся и предохранял меня от ожогов. Шага я не замедлил. Ожоги и боль меня не остановят. А еще через мгновение из-за крутого поворота норы выскочили два ополоумевших гоблина с ржавыми мечами в трясущихся руках, и я начисто забыл о щиплющих мое промороженное лицо потоках горячего воздуха.
Четыре щупальца жадно метнулись вперед и вонзились в заверещавших от ужаса гоблинов. Едва я успел сделать шаг вперед и поднять руку с мечом для удара, под мои ноги рухнуло два трупа. Перешагнув через них, я свернул за угол и буквально наткнулся на десяток припоздавших гоблинов и парочку костяных пауков. Меня это не остановило. Издав хриплый рев, я прыгнул вперед и буквально вбил себя в их ряды, сминая впередистоящих своей массой и сбивая их с ног. Меч с хрустом вонзился в грудь одного из гоблинов, одновременно с этим я вбил шипастый стальной кулак в лицо еще одного уродца, слыша, как с отчетливым треском ломаются тонкие кости. Но все мои достижения были лишь каплей в море, по сравнению с растущими у меня из шеи ледяными убийцами. Едва я оказался зажат между вопящими врагами, щупальца с шелестом взмыли у меня над головой и, резко выпрямившись, рухнули на гоблинов, вонзаясь в их тела с такой силой, что проходили насквозь и тут же жадно бросались к следующей жертве. В узком коридоре разверзся настоящий ад. Оглушающие вопли боли и ужаса, плещущие мне на доспехи брызги крови и скрежещущие звуки слабых ударов, приходящихся по моей несокрушимой броне. В лицо полыхнул мертвенно-зеленый свет и тут же угас, когда одно из щупалец пробило череп костяного паука и с молниеносной, захлебывающейся скоростью высосало из нежити жизненную энергию. Ворочаясь среди дергающихся в агонии гоблинов, наступая на их тела и беспрестанно орудуя мечом подобно мяснику, я сделал вперед еще два шага и остановился, не обнаружив впереди врагов. Рывком крутнувшись на месте, я огляделся вокруг. Пятишаговый промежуток был завален трупами гоблинов и останками пауков. Стены, пол, потолок и я сам — все было залито дымящейся кровью. Земляной пол набряк и превратился в болото, не в силах впитать в себя всю пролитую кровь. Покрасневшие щупальца медленно выходили из мертвых тел и возвращались ко мне, извиваясь подобно змеям.
Подняв голову, я нащупал бойницами смотровых щелей застывшего в нескольких шагах от меня Рикара и глухо прорычал:
— Чего встали?! Идем дальше!
— Да, господин! — очнулся от шока здоровяк и шагнул вперед, увлекая за собой остальных. — Хотя вы тут и сами неплохо справляетесь. А я, старый дурак, вас еще с мечом обращаться учил…
Ничего не ответив, я зашагал дальше, остановившись лишь на секунду и велев рвущимся вперед ниргалам оставаться за моей спиной. Как заметил мой верный Рикар — пока что я справляюсь и сам.