Возвращение под небеса
Шрифт:
Вот только Сухонин категорически отказывался что-то понимать. К счастью, Настя Сухонина не была глупой и прекрасно понимала, чему стоит верить, а чему нет.
Мы подошли к столовой. Яркий свет вечно жужжащих ламп резанул по глазам, когда я толкнула металлическую, местами ржавую дверь.
Столовая находилась в большом зале, на потолке которого яркими квадратами светились старые лампы, там же в пыльных нишах протянулись старые трубы, рыхлые от ржавчины и перевязанные грязными тряпками.
В зале были расставлены небольшие столы на четыре человека.
Самый чистый и красивый диван находился у массивного стола, покрытого старой клеенчатой скатертью в цветочек, где обедал управитель и его семья.
Слева от входа в столовую, возле дверей в кухню и кладовые, протянулась стойка, за которой открывался вид на уютный кухонный уголок. Я присмотрелась к давно знакомой мне картине: у покрытой кафельной плиткой стены были сдвинуты старые буфеты, чуть дальше, возле картонных коробок, криво поставленных друг на друга, коптилась духовая печь довоенных времен. В полутёмном углу дребезжал маленький холодильник, а прямо над ним нависали покосившиеся полки с бутылками, чашками и пыльными склянками.
Именно в этом уютном уголке большую часть своего времени крутился Толстый Тарас — наш повар. Две буфетчицы — Алла и Яна — в белых халатах и с чепчиками на головах, бегали по залу, расставляя посуду, кастрюли с супами и кашами, миски с рисом и курицей (по расписанию столовой курицу можно было есть только по вторникам), макароны с тушенкой, которая мне уже безумно надоела, и компот.
Я проследила взглядом за запыхавшимися буфетчицами, близилось время обеда, и у них не было и ни минутки для отдыха.
Я повернулась к Насте. Она, прищурив глаза, высматривала кого-то в зале. Скорее всего, отца. Я вдруг подумала о том, что за всё время моего пребывания здесь, мы с Настей всего несколько раз обедали за одним столом. И то — это как-то случайно вышло, потому что по правилам своего отца, Настя всегда строго настрого должна была обедать только за столом управителя и его семьи.
Настя один раз попросила отца пригласить меня за их стол, но Сухонин категорически запретил ей даже спрашивать об этом. Да я и сама не горела желанием делить трапезу с управителем.
В столовой я всегда ела за столом с Андреем Спольниковым, потому что именно он воспитывал меня, был моим наставником и вообще, можно сказать, родным человеком. Андрей был старше меня на тринадцать лет. Конечно же, он не мог заменить мне отца, но он от всей души помогал мне, как своей дочери или, скорее, младшей сестре. Я была очень благодарна ему за это. Только с ним
Иногда он говорил мне о маме. О том, какой доброй, красивой она была. Я очень скучала по маме, хоть и почти не помнила её.
Я хорошо знала о том, как тяжело мой отец переживал её смерть. И я знала о том, что мама умерла от ранения во время нападения каких-то террористов на лабораторию, где мой отец работал над чем-то очень важным. Это всё, что мне было позволено знать — большего мне не рассказывали.
Я быстро оглянулась. Мои брови поползли вверх от удивления, когда рядом с нами прошел и поздоровался Ромка Шарапов, худенький высокий мальчик с чёрными волосами и вечно растрепанной шевелюрой. Меня его внезапная вежливость приятно удивила, так как Шарапов был из дурной компании, ненавидевших меня ребят. Самое ужасное, что главным в их компании был Денис Сухонин, сын управителя.
Повернув голову, я заметила, как Шарапов удаляется как раз в сторону дивана, где сидел Дэн, его гадкий дружок Сашка Цветков и сестра Цветкова, очень задиристая девчонка, Ира. Я тут же почувствовала знакомый липкий страх, нахлынувший на меня — так было всегда, когда я видела этих задавак. Эти ребята унижали всех кого не попадя, Насте, сестре Дэна, доставалось больше остальных. У них с Денисом были просто ужасные отношения. Управитель очень любил дочь, не меньше, чем сына, и Дениса приводило в ярость, что отец оказывает Насте столько внимания. К тому же единственное, за что Дэну могло влететь от отца, так это за издевательство над сестрой.
Но я у них была на особом счету — меня они ненавидили больше всех остальных.
Я покривила ртом. Мне не очень хотелось созерцать компанию ненавидящих меня задир, из-за мнения которых я всегда чувствовала себя ущербной, поэтому я сразу отвернулась. Но моя радость была недолгой. Уже через секунду я заметила приближающегося к нам с Настей управителя. Глядя на меня, он едва сдерживал презрение.
Управитель был одет в серые брюки и голубую рубашку, на груди у него был прикреплен металлический значок в виде щита, на котором был изображен крылатый меч, и аккуратными буквами было выведено название бункера. Такой знак мог носить только управитель «Адвеги».
— Добрый день, — на мгновение опуская глаза, тихо отозвалась я.
— Добрый день, Орлова, — сухо произнёс Сухонин, пытливо всматриваясь в моё лицо. Он смотрел на меня, поджав губы и чуть прищурив свои светло-карие глаза. Через несколько секунд он перевёл взгляд на Настю. — Анастасия, идём за стол. Пора обедать.
— Да, я иду, папа. — Настя тихонько повернулась ко мне. — Ну, всё, увидимся…
Подруга махнула мне рукой, а затем вслед за отцом отправилась к большому накрытому столу в конце зала. Я отвернулась от этой картины и взглянула на подошедшего ко мне улыбающегося Андрея Спольникова.