Возвращение Поллианны

Портер Элинор

— Не говорите «нет». Вы самая добрая, самая лучшая на свете! И пусть это будет всем вечерам вечер! Давайте позовем Томми Доулана и его сестру Дженни, и двух братиков Макдональдсов, и еще тех трех сестричек, которые живут в том доме, где Мэрфи, на нижнем этаже. И еще кого-нибудь можно позвать. Ведь у нас такая большая комната, там много поместится народу. Представляете себе, как они обрадуются! Миссис Кэрью, у меня еще никогда в жизни не было такого замечательного праздника. И это вы мне его устроили! Теперь я буду посылать приглашения и буду просить, чтобы они тоже приглашали всех кого захотят.

И миссис Кэрью, еще недавно и слышать

не желавшая ни о чем подобном, покорно проговорила:

— Да. Делай все так, как ты хочешь.

Теперь она должна была принимать и угощать в новогодний сочельник дюжину детишек из переулка Мэрфи и какую-то продавщицу, которую даже не знала по имени.

Может быть, ее задели слова этой девочки: «Но почему никто не помогает хорошим девушкам, которые еще не успели сбиться с дороги?». Может быть, на нее произвела впечатление рассказанная Поллианной история о том, как эта девочка хочет отгородиться от городского столпотворения и как она отказалась пойти с молодым человеком, который «слишком уж обращал на нее внимание». Может быть, в ней проснулась надежда, что, сделав это доброе дело, она хотя бы ненадолго обретет душевное спокойствие. А может быть, повлияла Поллианна, которая не замечала ее сарказма и хотела видеть в ней только щедрую и великодушную хозяйку. Как было разочаровать это дитя? Словом, дело было уже сделано. Миссис Кэрью поняла, что она по уши втянута в водоворот планов и заговоров, средоточием которых были, конечно, Поллианна и предстоящий новогодний вечер.

В мрачных тонах она описала все обстоятельства сестре и завершила письмо такими словами:

Я, признаться, не знаю, что делать. Но все же надеюсь, что и это как-то обойдется. Ничего уже не поделаешь. Но только предупреждаю: все это до тех пор, пока Поллианна не взялась меня поучать. Если только она возьмется, я тут же отправлю ее к тебе, и моя совесть будет чиста.

Делла прочла это письмо вслух всему санаторию и в конце от души расхохоталась.

«Она все еще ни разу не взялась проповедовать, — довольная, размышляла про себя Делла Уэтербай, — золотое ты сердце! А тебе, сестричка, придется распоряжаться на двух елках. И твой дом, еще недавно мрачный, как склеп, будет сиять багряными и зелеными огнями на всю Федеративную авеню! И до сих пор еще Поллианна воздерживается от поучений!»

Вечер удался на славу. Даже миссис Кэрью должна была с этим согласиться. Джейми в своей коляске, Джерри со своей дикой, но по-своему выразительной манерой общения, Сейди Дин (так звали маленькую продавщицу бантов), соперничая друг с другом, старались во что бы то ни стало развлечь и развеселить других, более робких и застенчивых гостей. Сейди, ко всеобщему и своему собственному удивлению, проявила настоящий талант ко всякого рода увлекательным играм, многим из которых она же и научила компанию. И вот эти игры Сейди, истории Джейми и незлобивые прибаутки Джерри веселили общество до самого ужина. Гости расходились довольные, нагруженные снятыми с елки гостинцами.

Правда, Джейми (который вместе с Джерри уезжал с елки последним) иногда задумчиво оглядывал все, что окружало его в доме, но никто этого не заметил, кроме, может быть, миссис Кэрью, которая, говоря ему «доброй ночи», добавила каким-то даже смущенно-виноватым тоном:

— Ну, Джейми, ты не передумал?

Мальчик опустил глаза. Лихорадочный румянец проступил у него на щеках. Потом, посмотрев в глаза хозяйке дома, он тихо покачал головой:

— Если

бы всегда было так, как сегодня, я бы остался. Я даже подумал, что, если вы предложите, я останусь у вас. Но сегодня праздник. А потом пойдут обычные дни, недели, месяцы. И как бы мне потом не пожалеть, что я остался.

Миссис Кэрью думала, что после этого вечера Поллианна позабудет о девочке из магазина. Но она ошиблась. Утро следующего дня началось как раз с разговора о Сейди.

— Я так рада, что опять на нее наткнулась. Конечно, жаль, что я не отыскала вам вашего Джейми. Но я заметила, что вы полюбили Сейди, и я так этому рада!

Миссис Кэрью в ответ тяжело вздохнула. Эта несокрушимая вера Поллианны в доброту ее сердца и великодушное желание помогать всем и каждому смущала, а порой просто раздражала ее. Но разочаровывать эту девочку она тоже не смела, особенно когда замечала на себе ее счастливый, доверчивый взгляд.

— Но Поллианна! — обратилась она к девочке с чувством, что разрывает какие-то опутывающие ее сети. — Ты же понимаешь, что Сейди никак нельзя сравнивать с Джейми.

— Я понимаю, — отозвалась Поллианна. — И мне, конечно, жаль, что она не Джейми. Но ведь для кого-то и она в своем роде Джейми. Для кого-то она самая любимая, кого никем нельзя заменить. И вот я думаю, что когда вы делаете чужим людям добро, то, наверно, думаете, что и о Джейми, который теперь далеко от вас, тоже заботятся какие-то люди.

Миссис Кэрью вздрогнула и снова проговорила со слезами в голосе:

— Но я хочу моего Джейми.

— Я знаю, — кивнула Поллианна. — В вашем доме пока недостает присутствия ребенка, это любимое выражение мистера Пендлтона, но зато в нем чувствуется рука хозяйки — это тоже его любимое выражение.

— Рука хозяйки?

— Да, теперь у него есть ребенок, но нет еще женщины в доме. Он так и говорит: дом создается присутствием ребенка и женскими руками. Ему одно время хотелось взять меня от тети Полли, но я вместо этого нашла ему Джимми.

— Джимми? — Миссис Кэрью встрепенулась, услышав имя, близкое по звучанию к Джейми.

— Да, Джимми Бин.

— Ах, его фамилия Бин, — вздохнула миссис Кэрью.

— Да, он жил в доме сирот, а потом он оттуда сбежал. Я его нашла, и он говорил мне, что хочет жить в другом доме, где вместо воспитательницы настоящая мама. Я не сумела найти ему маму, но зато я нашла ему мистера Пендлтона, который его усыновил. Так что теперь он стал Джимми Пендлтоном.

— А прежде был Бином.

— Да, был Бином.

— О, господи! — проговорила миссис Кэрью, выслушав историю еще одного мальчика-сироты.

Миссис Кэрью все ближе узнавала Сейди Дин, лучше узнавала она и Джейми. Поллианна просила, чтобы они почаще приходили в дом, и миссис Кэрью, к своему собственному удивлению, не чинила запретов. Открытое сердце Поллианны постоянно ее обезоруживало.

Постепенно миссис Кэрью стала замечать, что она усваивает многие вещи, которых не могла уразуметь прежде, когда сидела запершись в своих покоях и отдавала Мэри распоряжения никого из посторонних не впускать в дом. Она начинала понимать, что значит для молоденькой девушки быть одинокой в большом городе, где надо зарабатывать на пропитание и где никто не позаботится о тебе — разве что те, кто слишком заботлив, потому что чересчур беззаботен.