Возвращение: Полночь
Шрифт:
В этот монет Елена вдруг перестала вырываться. Она замерла, смотря позади него.
Стефан тоже взглянул назад, и почувствовал, будто его поразило электрическим током.
Бонни стояла прямо позади них, глядя на Деймона, ее губы в отчаянье приоткрылись, слезы из ее больших карих глаз стекали по щекам.
Немедленно, даже прежде, чем он увидел просительный взгляд Елены, Стефан освободил ее. Он понял: ее настроение, как и ситуация каординально изменились.
Елена поправила свое полотенце и повернулась к Бонни, то та к тому времени уже убежала вниз по коридору. Елена бегала гораздо
«Он…», тут Елена выдала довольно креативное ругательство
Стефан услышал все это довольно отчетливо, как и то, что теперь были слышны только успокаивающие звуки, в то время как Елена вошла в дверь зала для купания
Стефан боковым зрением посмотрел на Дэймона. Он не возражал бы сразиться со своим братом прямо сейчас, он был зол на него из-за Бонни. Но Дэймон игнорировал его, как будто тот был частью итерьера, и смотрел в никуда с выражением ледяной ярости на лице
В это момент Стефан услышал слабый звук из дальнего конца коридора, что действительно было очень далеко. Но его чувства вампира сообщали ему, что человек, идущий им навстречу была женщина, вероятно хозяйка дома. Он вышел вперед, чтобы тот, кто первым произнесет ей приветствия, был хотя бы в одежде.
Однако в следующий момент перед ним оказались Елена и Бонни, одетые в платья, которые вероятно были результатом работы гения. Одежда Елены была цвета ляпис-лазури, волосы мягкими золотыми волнами, высыхая, ниспадали на плечи.
На Бонни было что-то более короткое и легкое: бледно-фиолетовый с нитями серебра, словно снятый с картины.
Оба наряда, понял вдруг Стефан, выглядели бы так же хорошо в бесконечных солнечных лучах, как в закрытом помещении без окон и газовых ламп.
Он вспомнил истории Елены, в которых она рассказывала про разработки платьев Леди Ульмы для нее, и он понял, что хозяйка всех остальных платьев должно быть действительно гениальный кутюрье.
И затем Елена побежала, и изысканные золотые сандали казалось парили, а за ними серебренные тапочки Бонни, и Стефан начал бежать тоже, опасаясь неизведанной опасности.
Они все достигли дальнего конца коридора в одно время, и Стефан увидел, что женщина, стоящая там, была одета еще более ослепительно чем девочки.
Она была одета в шелковое темно-красное платье, с кольцами и ожерельями из рубинов и алмазов, но без браслетов.
В следующую минуту девушки приседали, кланялись, делали изящные реверансы. Стефан исполнил свой лучший поклон.
Леди Ульма протянула обе руки Елене, которая была почти в бешенстве по непонятной Стефану причине. Елена взяла протянутые руки в свои и, неглубоко и быстро дыша, произнесла, — Леди Ульма вы такая стройная…
А затем все услышали детский смех. Лицо Елены засветилось и она улыбнулась Леди Ульме, начиная быстро дышать. Молодой слуга — даже моложе, чем Бонни — нежно положил крошечное одеяльце, сделанное из кружев и чистейшего батиса в объятия Леди Ульмы.
Елена и Бонни смахнули слезы, и лучезарно улыбаясь, смотрели на младенца, воспроизводя какие-то нелепые звуки. Стефан понял, что эта Леди и была той самой,
«Но как?» затараторила Елена. «Мы видели вас лишь несколько дней назад, а этому ребенку несколько месяцев…»
— Несколько дней? По вашему прошло так мало времени? — спросила Леди Ульма. — У нас прошло уже много месяцев. Но магия по-прежнему работает, Елена! Твоя магия сохраняется! И роды прошли хорошо, очень легко! Доктор Меггар сказал, что ты спасла меня, прежде чем моей дочери был нанесен непоправимый ущерб. Она уже пытается говорить! Это все ты, Елена, это все твоя магия.
При этом Леди сделала движение, будто становилась на колени к ногам Елены. Она опустилась всего бна несколько сантиметров, так как Елена поймала ее за руки, плача:
— Леди Ульма, нет! — а Стефан, с лучшей его скоростью, проскользнул возле служанки и поймал Леди за локоть, поддерживая ее вес.
— И я не волшебница, — добавила она. — Стефан скажи ей, что я не волшебница.
Покорно, Стефан склонился к уху высокой женщины:
— Елена самая волшебная девушка, которую я когда либо встречал, — шепнул он. — Она имеет силу, которую даже я не могу понять.
— Ах! — Елена без слов произнесла возглас разочарования.
— Вы знаете, как я назвала свою дочь? — продолжила Леди. Ее лицо не было традиционно красивым, но оно было поразительным, аристократическим сочетанием римского носа и широких скул.
— Нет, — улыбнулась Елена, а потом, — Нет! — Елена зарыдала. — Пожалуйста! Не обрекайте ее на жизнь в надежде и страхе. Не провоцируйте кого-либо обижать ее, она ведь еще ребенок. О, Леди Ульма!
— Но, дорогая моя спасительница…
Тогда Елена стала управлять всем. Как только она взяла ситуацию в свои руки, не было возможности не подчиняться ей.
— Леди Ульма, — сказала она четко. — Простите меня за вмешательство в ваши дела. Но Бонни сказала мне… — она остановилась, колеблясь.
— О неприятностях сильных и полных надежд молодых девушек, по большей части бедных или порабощенных, из-за того что они взяли себе имена трех самых храбрых молодых женщин, которых когда-либо знал наш мир, — закончила за нее Леди Ульма.
— Нечто в этом роде, — сказала Елена, краснея.
— Никто не вспомнил о Дамоне, — весело вставила молодая няня со всей доброжелательностью. — Ни мальчики, ни девочки.
Стефан был готов расцеловать ее.
— О, Лакшми! — Елена обняла игриво выглядящего подростка. — Я ведь даже толком не рассмотрела тебя. Позволь мне посмотреть на тебя. — Она отстранила девочку на расстояние вытянутой руки. — Ты знаешь, что подросла, по крайней мере, на дюйм?
Лакшми засияла.
Елена обратилась к Леди Ульме. — Я беспокоюсь за ребенка. Почему бы не назвать ее Ульма?
Знатная дама прикрыла глаза. — Потому что, моя дорогая Елена, Хелена, Алиена, Алиана, Лейни, Элла, я не пожелала бы имени Ульма никому, тем более своей любимой дочери.
— Почему бы не назвать ее Адара? — внезапно сказала Лакшми. — Мне с детства нравится это имя.
Наступила тишина, почти ошеломляющая тишина. Тогда Елена сказала, — Адара — прекрасное имя.
«И не такое опасное» сказала Бонни.