Возвращение: Полночь
Шрифт:
Стефан посмотрел ей в глаза и увидел, что она была серьезна и решительна, и поцеловал одну ее руку в перчатке.
— Уже прошло достаточно времени, я думаю, нет, я уверен, что с тобой ничего не случится, — сказал он. Елена откинула голову. Стефан загородил ее от ветра, и стало не так холодно. Она почувствовала, как зубы вонзились ей в шею и их сознания скользили вместе, как две капли дождя по стеклу.
Он взял очень мало крови. Но достаточно чтобы в его все еще зеленых и сверкающих глазах появились шипучие потоки.
Но потом
— Деймон, — сказал он и неловко остановился.
Что Елена могла сказать? Я просто разорвала все связи с ним? Они должны были помогать друг другу во время этих испытаний, чтобы показать свой ум и смелость. Если бы она отказалась, то снова потерпела бы неудачу?
— Тогда пришли его быстро, — сказала она, — Прежде, чем я изменю свое мнение.
Пять минут спустя Елена снова была втиснута в укромный уголок и Дамон, повернув и наклонив ее голову с бесстрастной точностью, внезапно бросился вперед и погрузил клыки в выступившую вену. Глаза Елены широко распахнулись.
Боль оказалась столь же сильной, как и в те времена, когда она была наивной, неопытной и отчаянно сопротивлялась.
Что касается Дамона, то его сознание было наглухо закрыто от нее. Раз уж Елене пришлось пройти на это, она надеялась увидеть маленького мальчика, живущего на задворках души Дамона, который был Бессменным Хранителем его тайн, но ей не удалось пробиться сквозь преграду.
Через пару минут Стефан оттащил Дамона от Елены, не слишком деликатно, и мрачно выглядящий Дамон, облизав губы, отстранился.
— Ты в порядке? — обеспокоенным шепотом спросила Бонни, когда Елена искала в аптечке Леди Ульмы кусок марли, чтобы остановить кровотечение в незаживающих ранах на шее.
— Бывало и лучше, — сказала Елена кратно, и снова завернулась в шарф.
Бонни вздохнула. — Вот кому надлежит находиться здесь, так это Мередит, — сказала она.
— Да, но, тем не менее, она нужна и Феллс Черч тоже. Я очень надеюсь, что они сумеют продержаться до нашего возвращения.
— А я очень надеюсь, что мы вернемся не с пустыми руками, — прошептала Бонни.
Мередит и Мэтт провели время с 2 утра до рассвета, разливая по улицам города крошечными каплями остатки из звездного шара Мисао, и прося Силу, хотя бы чем-то, помочь им в борьбе с Шиничи.
Эти передвижения с места на место, принесли собой неожиданный бонус: детей. Не сумасшедших детей. Обычных, запуганных своими братьями и сестерами, или своими родителями, не решавшихся пойти домой, из-за увиденных там кошмарных сцен. Мередит и Мэтт втиснули их в подержанный внедорожник матери Мэтта и привезли к нему домой.
В конце концов, с ними оказалось более тридцати детей, в возрасте от пяти до шестнадцати лет, слишком напуганых, чтобы играть, или говорить, или даже попросить что-нибудь. Но они съели все, что миссис Флауэрс смогла найти — всю неиспорченную еду из холодильника и кладовой Мэтта и в буфетах заброшенных домов, стоящих
Мэтт, наблюдая за десятилетней девочкой вгрызавшейся в простой белый хлеб с волчьим голодом, слезы текли по ее грязному лицу, когда она жевала и глотала, тихо сказал Мередит, «Думаю, что здесь есть и несколько шпионов?»
«Готова поставить свою жизнь на это», ответила она так же тихо. «Но что мы будем делать? Коул не знает ничего полезно. Мы будем только молиться о том, что «неодержимые» дети смогут помочь нам, когда атакуют шпионы Шиничи».
«Я думаю, что лучший вариант при встрече с одержимым ребенком, возможно имеющим оружие, это бегство».
Мередит рассеянно кивнула, но Мэтт заметил, что теперь она всегда носила с собой Кол. «Я придумала небольшой тест для них. Я собираюсь наклеить на каждого стиекр, и посмотреть, что произойдет. Дети, которые сделали то, о чем они сожалеют могут впасть в истерику, дети, которым просто страшно может получить успокоение, а шпионы или атакуют или убегут».
«Я должна проверить».
Тест Мередит выявил, только двоих шпионов из всей толпы, 13-летнего мальчика и 15-летнюю девочку. Каждый из них вскрикнул и дико вопя бросился из дома.
Мэтту не удалось остановить их. Когда все было кончено, и дети старшего возраста успокоили младших, Мэтт и Мередит закончили забивать окна и приклеивать амулеты между досками.
Они провели вечер в поисках еды, опрашивая детей о Шиничи и о Последней Полуночи и, помогая миссис Флауэрс с леченем травм. Они пытались постоянно держать кого-нибудь на страже, но, поскольку они проснулись и действовали с половины второго утра, все очень устали.
В без четверти одиннадцать Мередит подошла к Мэтту, который чистил царапины восьмилетнего с пшеничными волосами. «Ладно», сказала она спокойно, «я собираюсь взять свою машину и забрать новые амулеты, которые миссис Сэйтоу обещала сделать к этому времени. Не возражаешь, если я возьму Саблю?»
Мэтт покачал головой. «Нет, я сделаю это. В любом случае, я знаком с Сэйтоу лучше».
Мередит выдала то, что у менее изысканного человека сошло бы за грубость. «Я знаю их достаточно хорошо, чтобы сказать — извините, Инари-Обасан; извините, Оримэ-Сан; мы смутьяны, которые продолжают просить огромное количество амулетов против зла, но вы ведь не возражаете против этого, не так ли?»
Мэтт слегка улыбнулся, позволив восьмилетке идти и сказал, «Ну, они могли бы возражать против этого меньше, если бы ты назвала их имена правильно. ‘Обасан’ означает ‘бабушка,’ верно?»
— Да, конечно.
«И 'Сан' только штучка, которую ты ставишь в конце имени, чтобы быть вежливым».
Мередит кивнула, добавляя, «И ‘штучка в конце’ называется ‘почетным суффиксом’».
«Да, да, но даже со всеми твоими громкими словами, ты называешь их имена неправильно. Они — Оримэ-бабушка и Оримэ-мать-Изобель. Так что правильно будет: Оримэ-Обасан и Оримэ-Сан».