Возвращение последнего атланта (сборник)
Шрифт:
— Замолчи наконец, — хрипло сказал Риш, — или пошлю тебя самого… еще подальше. Здравствуйте, Дари, и… извините меня. Во всем виноват он. Ничего толком не объяснил. Я думал, что знаю о нем все. А не знал даже, что у него такая сестра.
— Принимаю извинение, — кивнула Дари. — Готова принять и определение «такая» в качестве местного комплимента. Рада с вами познакомиться, Риш. Впрочем, я — то вас знаю. Мы встречались, хотя вы, конечно, не помните меня.
— Встречались? Гм… А-а, припоминаю…
— Ничего вы не припоминаете. Вы выступали в школе, которую окончили. А я была на том выступлении. Даже спрашивала что-то. Кажется, о гигантском
— Ну конечно… — снова начал Риш.
— Не пытайтесь уверять, будто что-то припоминаете. Я была тогда воспитанницей первого круга. Между прочим, в Большом зале школы по-прежнему висит ваш портрет.
— Гм?…
— Его тоже, — Дари кивнула на брата. — Воспитатели ужасно гордятся вами обоими. Но, по-моему, нам напоминали о вас слишком часто. А еще я видела вас на экране видеопередач.
— Это было прошлой осенью, — вставил Ив.
— Благодарю за разъяснение, — Риш сердито глянул на приятеля. — Если мне не изменяет память, видеопрограмма за последние несколько лет вспоминала о нас лишь однажды, и это было именно прошлой осенью.
— Но была большая передача, — возразила Дари. — Большая и очень хвалебная.
— Ив ней говорилось не столько «о нас», — уточнил Ив, — сколько о Ришаре Осовском, который…
— Ты, кажется, решил меня окончательно довести, — быстро прервал Риш. — Не наступай мне на нервы! Кстати, Дари, это не я придумал, это любимая поговорка Вилена. У меня еще три часа дежурства.
— Видишь, какие мы тут скромные, Дари, — невинно заметил Ив.
Дари весело рассмеялась:
— В древности говорили: иная скромность превыше гордыни.
— Будущая специальность Дари — реконструкции прошлого, — пояснил Ив. — Она знаток древних обычаев, обрядов, правил, кодексов. Она хорошо знает историю, древнюю архитектуру, умершие языки нашей планеты.
— Не преувеличивай, Ив.
— А зачем? — поинтересовался Риш, окидывая взглядом контрольные экраны.
— Что зачем? — не поняла Дари.
— Зачем заниматься всем этим в эпоху освоения ближнего космоса и межзвездных исследований?
— А зачем вы работаете в Ковосе?
— Мы — другое дело. Ковос — увы, необходимость. Если бы не он, все живое давно задохнулось бы на этой планете или захлебнулось в собственных нечистотах.
— Значит, вы воюете с прошлым?
— Можно сказать и так. И контролируем настоящее.
— А я хочу понять прошлое, чтобы облегчить и ваши задачи, и управление будущим.
— Понять прошлое едва ли можно… И как может облегчить нашу работу знание, например, того, что в позднем средневековье самой воинствующей религией был католицизм, а двести лет назад — бюрократизм.
— Не раскрывай свою эрудицию, Риш, — заметил Ив. — Бюрократизм не религия…
— Неважно! По своим последствиям он не лучше…
— Если рассматривать бюрократизм как элемент мировоззрения, он действительно близок к религии, — к удивлению Ива, объявила Дари. — Только к религии очень примитивной… Фетишизация предметов — в частности, административных и должностных знаков, документов, бумаг; преклонение перед так называемыми авторитетами — административными, научными и прочими, культ вышестоящего, цитаты вместо живых мыслей; пренебрежение к Человеку. Целый пантеон божеств, больших и малых. Это был возврат к далекому прошлому в области человеческих отношений. Возврат — в эпоху новой технологии… Однако, Риш, разве вам не легче было бы ликвидировать кое-какие последствия бюрократических деяний на нашей планете, если
Осовский молча покачал головой. Его внимание привлек один из экранов, который зеленовато засветился, но тотчас снова стал пустым и плоским.
— Одингва хотел выйти на прямую видеосвязь, но не получилось, — эти слова были обращены только к Иву. — Если что-то важное, сейчас передаст по радио на Центральный пост…
Все трое невольно затаили дыхание, и в наступившей тишине стало отчетливо слышно негромкое постукивание метронома, отсчитывающего секунды земного времени.
«Пять, шесть, семь… десять, — считала про себя Дари. — Мы стали старше еще на десять секунд».
— Центральный пост связи! — сказал Риш. — Есть новые данные?
Тотчас отозвался металлический голос автомата:
— Для дежурного диспетчера Центрального поста новых данных не поступало.
— Связь с Одингвой?
Металлический голое на мгновение утонул в неясном шорохе, потом четко произнес:
— Находится вне пределов радиовидимости.
— Благодарю, — сказал Риш и, повернувшись в сторону Ива, добавил: — Странно…
— Вы чем-то обеспокоены? — спросила Дари.
Риш ответил не сразу. Он окинул взглядом контрольные экраны и большую рельефную карту полушарий, расположенную над пультом и пульсирующую сотнями разноцветных вспышек, потом повернулся к Дари и улыбнулся:
— Нет, пока все нормально.
— А что означают огоньки на большой карте?
— Что Ковос несет вахту и люди Земли могут трудиться и спать спокойно.
— О, вас так много? — искренне удивилась Дари.
— Увы, — Риш покачал головой, — нас мало. Это все автоматика. Люди находятся в немногих местах и идут только на самые ответственные операции, когда механизмы оказываются бессильными. Что же касается вашего вопроса, Дари, на который я не ответил… — Он на мгновение замолчал и снова взглянул на пульсирующие огоньки карты, словно отыскивая там слова. — Видите ли, история всегда казалась мне запутанным клубком человеческого безумия… Размотать его, по-моему, невозможно — ведь единой нити не существует, а обрывки, которые извлекают историки… Их каждый из вас толкует по-своему. Получается собрание мифов, более или менее правдоподобных… Но нам тут приходится иметь дело с совершенно реальными объектами минувшего. В борьбе с ними мифы — плохие помощники. Когда подводный поиск обнаруживает на дне океана останки старинного корабля, в трюмах которого запас смертельно ядовитых веществ, способных убить население целой планеты, нам уже неважно, по чьему безумному приказу эти вещества были погружены на корабль и при каких обстоятельствах он погиб. Ковос должен обезвредить эту «посылку» прошлого.
— Разве ваша задача не была бы облегчена, если бы вы точно знали историческую обстановку той эпохи или хотя бы время, когда…
Риш снова покачал головой:
— Все «посылки» такого рода идут из второй половины двадцатого века. Чтобы их датировать, достаточно знаний в объеме нормальной школы. Ведь в конце концов для нас не очень важно знать, торпедирован ли этот корабль во время второй всемирной войны или затоплен тридцать лет спустя, чтобы избавиться от хлопотливого запаса, срок хранения которого истек. И в первом и во втором случае наша задача остается той же самой — уничтожить «мусор» минувшего. Уничтожить как можно скорее. Времени на анализ исторической ситуации у нас обычно не остается.