Возвращение призраков
Шрифт:
— Я никогда не любила подобных украшений.
— Мужей и приятелей?
Ему понравился ее смех.
— Драгоценностей, дурачок. Если, конечно, им не несколько сотен лет. Что касается двух остальных, что ж, у меня было несколько из одной категории и ни одного из другой. Из какой именно — постарайтесь догадаться сами.
— Думаю, развод бросил бы тень на семью священнослужителя.
— Бросил бы, но бывали и такие случаи. Во всяком случае, это пришлось бы решать мне и моему мужу — если бы таковой был. В этом решении профессия моего отца не играла бы роли.
— Вы
— Нет, в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Я верю кое во что, но не уверена, что это моя религия. А вы? Дайте мне угадать — я бы сказала, вы законченный атеист.
— Что привело вас к такому мнению?
— О, главным образом ваш цинизм.
— Он так быстро проявился?
— Вы излучаете цинизм, Дэвид. Он способствует вашей работе?
— Это может помочь.
— Но разве вам не доводилось расследовать случаи с духами, призраками, полтергейстом — как вы их там называете? Конечно же, за годы работы, вы сталкивались с истинными проявлениями сверхъестественного? Разве это не доказывает, что в той или иной форме существует жизнь после смерти? А, Дэвид?
Он отвел глаза и уставился в рюмку с бренди. Грейс заметила, как его плечи ссутулились, будто он буквально погрузился в себя.
— Я что-то не так сказала? — обеспокоенно спросила она.
Он поднял рюмку и сделал долгий глоток.
— Не возражаете, если я закурю? — наконец проговорил Эш.
— Конечно, не возражаю. Так вы расскажете мне, что не так?
Когда он протянул ей пачку, Грейс покачала головой и подождала, когда он закурит сам.
— Что-то не так, да? — снова спросила она, когда ритуал был закончен. — Я чувствую это с того момента, как мы встретились.
— Ваши телепатические способности, — прямо сказал Эш.
— Старая добрая женская интуиция, — возразила она.
— А, да.
— Знаете, Дэвид, у вас даже глаза тревожные.
— А я думал, они задумчивые. — Он пододвинул к себе пепельницу и стряхнул о край пепел с сигареты, хотя в этом не было никакой необходимости. — Мы говорили о вас, Грейс.
— Хорошо. Я не была замужем, хотя как-то раз чуть не вышла, очень давно.
— Это был кто-то из местных?
— Не важно. У меня также был близкий друг в Париже, но мы расстались за несколько месяцев до моего возвращения в Англию. Это было неизбежно, потому что он был уже женат. А теперь расскажите мне о себе.
Эш выдохнул дым, мысли путались, его обуревали сомнения. Он понял, что впервые ему хочется рассказать кому-то свою тайну. О доме под названием Эдбрук и семье, которая жила там. О двух братьях и их сестре. Прекрасной... безумной... Кристине. Боже, даже Кейт Маккэрик он не рассказал всего, даже во время интимной близости, а теперь готов — отчаянно хочет — рассказать все этой женщине, с которой встретился только утром.
— Грейс, — сказал он неуверенно. — А вы, вы сами, действительно верите в призраков?
— Вы оказались здесь из-за меня, Дэвид.
— Это не значит, что вы верите, будто здесь, в Слите, видели призраков. Вы можете сознавать, что это всего лишь мысленные образы.
— Но мой отец, Эллен Преддл...
— Забудем о том,
Грейс вздрогнула от напора эмоций, с которым он задал свой вопрос.
— Я... Я не уверена.
Она помолчала, а Эш смотрел на нее, словно ее ответ имел чрезвычайную важность для него.
— Да, — наконец сказала Грейс. — Да, верю. Как уже говорила, я не очень религиозна в смысле церковных доктрин и церемоний, но я верю, что должно быть что-то большее, чем просто существование. То, что мы делаем в этой жизни, должно иметь какой-то смысл, должно что-то значить.
Думаю, это значение приходит потом, когда мы умираем. Я ответила на ваш вопрос?
— Не совсем.
Она искала слова, чтобы озвучить свои мысли:
— Я думаю, что когда мы умираем, какая-то часть нас остается. Возможно, это наши души, наше сознание — наверное, вы бы сказали, наша психическая энергия. Что бы это ни было, оно продолжает существовать в своей собственной форме, и кто знает — может быть, оно возвращается в этот мир в виде образов своей последней оболочки, если обстоятельства благоприятствуют этому, или в виде блуждающих огоньков. Может быть, это мы сами придаем им этот образ, наш собственный ум придает им форму чего-то такого, что мы можем себе представить.
Эш как будто немного расслабился.
— Разумная гипотеза, — сказал он. — Просто, но не хуже всего того, что мне доводилось слышать.
— А без сомнения, вы слышали немало.
Он кивнул:
— Но это так и не объясняет, почему они возвращаются.
— Пожалуй. А должна быть причина, да? Может быть, всегда должен быть какой-то странный несчастный случай, а?
— Я не верю в это. Убежден, должна быть какая-то цель.
— Так расскажите, зачем вам понадобилось мое мнение. Мне показалось, для вас этот вопрос был очень важен.
Он отвел глаза, как будто что-то вдруг вызвало у него интерес в саду за окном. Огни снаружи казались ярче, ночное небо темнее.
Грейс рассматривала его профиль, уже не в первый раз за этот день. Она была права насчет его глаз — их словно тревожил окружающий мир. У него был мощный нос, такой же мощный как и челюсть, и он был привлекательным и сильным мужчиной. Но даже в галстуке Эш казался несколько растрепанным. Его темные волосы были взъерошены, словно по ним лишь слегка прошлась расческа. По крайней мере, прежде чем пойти в ресторан, он удосужился побриться, хотя темный подбородок выдавал уже пробивающуюся щетину. Грейс заинтересовалась маленьким шрамом у Дэвида на скуле.
По-прежнему не глядя на нее, Эш сказал:
— Несколько лет назад меня самого посещали призраки.
Грейс не знала, как отнестись к этому, поскольку видела, с каким трудом дались ему эти слова. Но ей хотелось узнать, что тревожит его, хотелось, чтобы он поделился своими мыслями, и поэтому она сказала:
— Расскажите мне, Дэвид. Пожалуйста, расскажите.
Он снова повернулся к ней лицом.
— Я не уверен.
— Не уверены во мне?
Он покачал головой:
— В себе. Вы можете подумать, что я сошел с ума.