Возвращение призраков
Шрифт:
В уголках ее глаз собралась влага, и слеза, потревоженная движением, скатилась по щеке ей в волосы. Грейс обезумела и еле могла дышать, потому что никогда — никогда — не знала такого мучительного блаженства. Из нее вырвался долгий, неровный стон, и все ее существо начало туго сжиматься. Каждая жилка, каждая мышца ее тела напряглась и словно втянулась внутрь; выделения внутри нее потекли, превратились в поток, и этот поток обрушился в ту точку в центре тела, в то место, которое теперь она делила с этим чудесным, необыкновенным мужчиной. Стон перешел в тонкий, протяжный эйфорический крик.
Напряжение в груди у Эша распространилось на все его тело, охватив мышцы, так что они сковали все члены и живот. Его бедра заработали еще сильнее, он погрузил руки в ее волосы; ее голова откинулась назад, и шея изогнулась
И часть Эша, удаленная от всего этого — хотя и слышала ее крики и ощущала свое и ее наслаждение — нырнула сквозь барьер, отделявший ее сознание от подсознания; Эш увидел — его душа увидела — воспоминание, которое Грейс так долго скрывала от самой себя.Икогда через их трепещущие тела пронесся финальный пароксизм полного упоения, Эш открыл тайну, понял причину ее самораздвоения...
32
Тень маленького ирландца, черная и длинная, протянулась через каменный пол церковного придела. Свет проходил сквозь витраж, расположенный высоко на стене, но солнце на мглистом небе опустилось ниже, и зеленые и голубые пятна на полу теперь уже не так играли. Фелан, нахмурившись и весь дрожа, бродил среди разбросанных бумаг.
«Значит, — гневно говорил он себе, — все началось с чудовища, похороненного в этом приделе, с первого Локвуда, правившего Слитом! С крестоносца, вызывавшего благоговение у глупцов и страх у тех, кто догадывался о его нечестивом пути». Издав неровный вздох, Фелан переключил внимание на суровое лицо каменного рыцаря; он задумался о черной душе, что жила когда-то в оболочке, лежащей ныне под своим каменным изображением. Нет, это не божий воитель; это наемник Сатаны. Несомненно, это был ученый проникший не только в темные искусства египтян, но также в оккультные теории халдеев и вавилонян, чтобы по возвращении с войны в далеких землях использовать приобретенные знания в своих владениях, полученных за заслуги в походах.
Фелан подобрал трость с серебряной рукоятью и торопливо перешел из крохотного придела в главный зал, затем осторожными шагами прошел в боковой неф. Его чувства были в смятении. Маленький ирландец остановился у пятого ряда скамей и повернулся к алтарю.
"Именем. Бога, — кричала его душа, -как такое возможно? Как можно было допустить такое?"
Но ответа не последовало. Фелан опустился на ближайшее сиденье и прислонил трость к спинке впереди.
Витраж на высоком окне за алтарем потускнел и сам алтарь казался холодным и мрачным, почти безжизненным в своей простоте. «Как это идет, — подумалось Фелану, — к храму, являющему собой не более чем пустую оболочку, которая глумится над славой Господа, а не прославляет Его».
Он сделал глубокий неровный вдох, а мысли не покидала история этого места, называемой Слит. Тени вокруг сгустились.
Запутанные письмена сэра Гарета Локвуда были полны навязчивых идей, в них содержались намеки на странные обряды и церемонии, предназначенные для растления, а не для возвышения души, ритуалы, выполнять, да и просто выносить которые могли только выродки. Этот лишенный стыда и совести рыцарь хвастался, как после неудачного Пятого крестового похода принес с собой египетские тайны, как поделился этим запретным знанием с другими подобными себе — или с теми, кого совратил, — и описывал опыты, одно ознакомление с которыми заставляло Фелана не раз в отвращении отбрасывать книгу. Он открывал ее снова, лишь когда успокаивались нервы и ослабевал гнев. Одно из основных таинств учрежденного Локвудом нечестивого ордена состояло в том, что путем выполнения определенных ритуалов живые могут вызывать духов и встречаться с мертвыми. В частности, один ритуал, унаследованный от египтян, заключался в присоединении к телу человека его отрубленной головы, — якобы ради его воскрешения. Фелану
Фелан наклонился, поставил ноги на подушечку для коленопреклонении и оперся головой на руки, думая об убийствах, совершенных первым владетелем Слита. Невинным перерезали горло, их морили голодом, отравляли и подвергали всяческим извращенным мучениям, чтобы их господин мог следовать своим причудам. Но ведь местные жители знали о процветающем среди них зле? Могло ли в те смутные времена исчезновение детей и любимых стать настолько обыденным — или, по крайней мере, не слишком необычным, — что все принимали это как должное? Всего за несколько лет до появления Локвуда тысячи малолетних увели в чужие страны в Крестовом Походе Детей на Святую Землю, и многие из них по пути умерли от недоедания или были проданы в рабство и никогда не вернулись домой. Неужели этот страшный исторический эпизод послужил санкцией для таких исчезновений, или жители Слита просто боялись вслух говорить о своих подозрениях? И Фелана поразила еще одна страшная догадка: не были ли жители соучастниками своего господина? Сколько стоила человеческая жизнь в те дикие времена, когда значение имели лишь пища, тепло и средства выживания?
Беспорядочные письмена не позволяли все четко проанализировать, но ирландец, вопреки здравому смыслу, гадал, уж не достиг ли сэр Гарет своей цели в общении с мертвыми и использовании их, или это просто бред сумасшедшего, безумные писания человека, которого собственное безумие привело к грандиозному самообману? Есть ли в его загадочных текстах какая-нибудь действительная ценность? Если есть, то зачем же затемнять свои сомнительные достижения зашифрованными бессвязными строками? Но возможно, секретность была первым правилом Таинств, каббалистической природой оккультизма.
Фелан выпрямился на скамейке и прислонился к спинке. Он заметил, что тьма в церкви сгущается, тени становятся мрачными. И словно похолодало. Неужели старое здание совсем не сохранило дневной жары? Ирландец потер свои костлявые колени — не чтобы разогнать кровь, а скорее просто чтобы что-то сделать.
Проработав всю вторую половину дня, сначала с помощью Дэвида, а потом один, он умудрился привнести некоторый порядок в разбросанные и, что хуже, разорванные бумаги и книги, расположить дневники в хронологическом порядке. Многое с течением веков было утеряно, а еще больше оказалось совершенно неразборчивым или не могло быть восстановлено из-за вандализма викария. Но снова и снова Фелан возвращался к определенным этапам в истории Слита, сам не понимая почему, пока не догадался, что собственные экстрасенсорные способности влекут ум к деталям, относящимся к предмету его исследования. Некоторые отрывки как будто излучали темную энергию, на которую настроилось его психологическое восприятие, и тогда он с особым вниманием расшифровывал таинственные тексты. Эш был озадачен, но вскоре признал странную способность ирландца, когда в истории Слита всплыли новые подробности.
Излияния сэра Гарета Локвуда резко прервались, и Фелан заключил, что это означало смерть или тяжелую болезнь странного человека, возможно, склонного к помрачению рассудка. К тому времени его почерк стал совершенно неразборчивым, и даже особые способности Фелана не могли помочь ему различить на поблекших страницах ничего кроме бессмысленных каракуль. К сожалению, со смертью нечестивого рыцаря зло не закончилось; похоже, следующие поколения Локвудов продолжали заниматься Черной Магией, без сомнения, вдохновленные своим предком, и его врожденная порочность передалась потомкам.